Борис Херсонский

воскресенье, 15 апреля 2007

00:26

Два кармана стрижей с маяка\...- Четыре месяца я не снимал штаны. Просто повода не было.

Вязкая алая слава растекалась по мостовой.

Мальчик резвый, кудрявый в кожанке и очках

шел во главе отряда с запрокинутой головой.

Когда он обернулся старцем, я числился в новичках:

накрахмаленный белый халат, болгарским крестом

вышиты инициалы. Молоточек и стетоскоп.

Клинический номер один областной сумасшедший дом.

Старец жил при больнице вдвоем со своей тоской.

Он все еще консультировал и поднимал с трудом

аппарат для электрошока — одной рукой.

Мы знали: в двадцатом году он работал в тюрьме.

Фельдшером. Он лечил предназначенных на расстрел.

Все были чокнуты, двинуты, все — не в своем уме.

Убивали и умирали. А он на это смотрел.

Их раздевали донага. Тела белели во тьме.

Он констатировал смерть. Контролировал вывоз тел.

Дважды в месяц я отправлялся в ночной обход.

Шел вдоль стены. За мною больничный пес

тащился, тихо поскуливая. Глухонемой небосвод

пялился крупными звездами. У старца под окнами рос

чахлый кустик жасмина. Я стучался (условный код).

Он открывал: «Входи. Выкладывай, что принес».

Хлеб, колбаса и шкалик. Садились туда, где светлей —

к письменному столу. Ему перехватывал грудь

мучительный кашель. Он говорил: «Налей.

Мне сейчас полегчает. Вот, закуси чем-нибудь.

Они бы тебя не жалели. И ты о них не жалей.

Они бы тебя не вспомнили. И ты обо всем забудь».

Неделю спустя он лежал в гробу, подтянув губу

к заостренному носу, как будто хотел сказать:

«Больничная сволочь. Придурки. Я вас гребу.

Буржуи. Чекисты. Педики. Вашу мать.

Я вас трижды видал там, где лежу сейчас.

Высоковольтным разрядом выбью из головы

беспросветную, гиблую дурь любому из вас.

Живите! Я прожил дольше, чем проживете вы».

(с)Борис Херсонский

URL