Решила тут в преддверии карнавальной ночи пройтись по теме "Мастера и Маргариты". У меня на эту тему есть немного зеленых маленьких имхов. Имхи - они такие...
Чур не смеяться). Оно немного длинное...
Как вы думаете, при чем там вообще нечистая сила?
читать дальше"Атеисты? Не может быть"...
У человека, выросшего в обществе, где пропагандируется атеизм - именно так, потому что верующие, суеверы, сектанты, идейные, партийные и беспартийные были и будут везде и всегда, легально или нелегально - есть много недостатков, но одно небольшое преимущество: во-первых, он может рассмотреть религию (религию) со стороны. Я не знаю, зачем вводился такой предмет, как история религии. Видимо, для ознакомления. Но это давало хорошие результаты...
Во-вторых, он понимает, что вер и традиций на свете видимо-невидимо. Тем не менее, у него есть принципы, отражающиеся в любой религии. Нас всех, независимо от того, верим мы во что-то или нет, учат быть порядочными, не делать зла, не воровать, не убивать себе подобных, не бить лежачего. И все это - не потому, что так в книге записано, а потому, что так лучше. Для всех и для тебя. (Конечно, смотря где ты воспитывался и у кого...)
То есть: заповеди остаются вне зависимости от веры.
Ты видишь больше, осколок старой страны, отнюдь не идеальной и весьма жесткой системы. Ты можешь осознанно принять хоть христианство, хоть язычество, хоть ислам - то, что больше всего отвечает твоим принципам, тому, что ты усвоил с детства и выработал сам.
Ты воспринимаешь не только красоту ангелов и ветер на фресках, не только потрясающий строй и гармонию церковных песнопений и доверие к тем, кто служит в церкви, от тех, кто туда ходит - ты понимаешь, что все страшное, во что верят ТАМ, не всегда страшно.
Страшные сказки - оборотная сторона ангельской красоты. Бесы крестьянские часто качают детей. Бесы городские - под командой храбрых отшельников строят церкви. Гораздо страшнее бытовая поножовщина, человеческий облик чертовщины, пьяная ругань, тюрьма и то, что творят люди.
Ты не теорией занимаешься. Ты практик. Как это ни грустно.
А потом ты вырастаешь.
Церкви как таковой нет. Вера есть исключительно в людях, не всегда хороших. При любом строе - то есть при любом - порядочных людей все же меньше. Остается обратная сторона.
Ангелов нет, остаются бесы. Во что верить?
Не уверовать, а считать реальным.
Бесам в суевериях пришлось занять оба места - и врага и друга.
А потом место врага заняли люди. Так успешно, что даже бесам пришлось проявить милосердие.
Кто угодно: начиная с немцев и кончая родным ГПУ в те времена, мождно еще Пол Пота вспомнить и не продолжать.
Вообще-то даже не с инквизиции началось. Когда-то должно было переполниться.
Я не буду лишний раз писать о том, что было во времена до Булгакова и после, что творилось с людьми и творят до сих пор. Надпись "Приезжай скорее, Воланд!" на стене подъезда актуальна до сих пор, потому что это, похоже, не кончится никогда.
"Но если вы взорвали привычный мир вместе с таким количеством церквей, чего вы хотите? Да, вы при этом взорвали патриархальный каменный уклад, вместе с голодом и нищетой - дали людям свободу, вместо грязи и Руси деревянной хотели построить замки из стекла и бетона - но и своей мечты не воплотили, и чужой веры не хотели. Рухнуло все, рухнуло"...
Бесы, проявившие милосердие, "враги", схватившиеся за голову - "что ж вы делаете, люди???"
И постаравшиеся помочь, пока не поздно.
Это действительно - мечта атеиста. Мечта не только атеиста... Это еще и предупреждение человека, в полной мере понимающего, что происходит, но неспособного это остановить.
Если ты раньше понимал, что не так страшен черт, как его малюют - тебе легче это принять.
Булгаковские бесы не требуют платы, как фольклорные черти, они понимают, что отдать нечего. Нельзя грабить нищих, хотя грабить нищего на последние медяки - это как раз бесовщина.
Умница и философ Воланд это понимает, так как в силу замещения и полученной им роли - не по своей воле полученной - получил некоторое, отнюдь не фаустовское, благородство. Пусть он и циничен сверх меры, он понимает, что ничего другого ему не остается.
Именно поэтому платы от Мастера и Маргариты не потребует никто. Именно поэтому Иешуа, еще не Иисус, показан в романе таким, каким его видел Пилат; не то чтобы Булгаков был уверен, что бог здесь бессилен...
Остается та самая "условно атеистическая" константа, независимая от веры, от отсутствия веры, от суеверия, зла и добра.
Здесь некому было действовать по-человечески.