Два кармана стрижей с маяка\...- Четыре месяца я не снимал штаны. Просто повода не было.
Все оттого, что ты не привык не думать.
Так и будешь, пока не кончится эта эра,
Расслаблять глаза, угадывать знакомые буквы,
Нянчиться с отзвуками космического оркестра
В собственной голове, пустой, спокойной и легкой,
Все для того, чтобы руки что-то умели,
Лучше, конечно, сказать совсем не об этом,
А о другом - например, как ты счастлив, когда ты сложишь
Дерево, дерн и песок, или дождь и память,
Свет, и стекло, и камень, касты и карты.
Стены из капель, а домики - из осколков:
Все развернется в мозаику, слушай, слушай.
Все потому, что проще во всем разобраться,
Выйти на улицу, снять капюшон и шапку,
Слушать, как дождь затекает за шиворот, слушать.
С неба летят на дорогу шелест и шорох,
Мокрыми, спящими окнами смотрят камни,
Шатко стоящие там, на холмах и скалах,
Кто говорит, тот с трудом поднимает голос.
Здесь ничего не теряется, слушай, слушай.
Так и будешь, пока не кончится эта эра,
Расслаблять глаза, угадывать знакомые буквы,
Нянчиться с отзвуками космического оркестра
В собственной голове, пустой, спокойной и легкой,
Все для того, чтобы руки что-то умели,
Лучше, конечно, сказать совсем не об этом,
А о другом - например, как ты счастлив, когда ты сложишь
Дерево, дерн и песок, или дождь и память,
Свет, и стекло, и камень, касты и карты.
Стены из капель, а домики - из осколков:
Все развернется в мозаику, слушай, слушай.
Все потому, что проще во всем разобраться,
Выйти на улицу, снять капюшон и шапку,
Слушать, как дождь затекает за шиворот, слушать.
С неба летят на дорогу шелест и шорох,
Мокрыми, спящими окнами смотрят камни,
Шатко стоящие там, на холмах и скалах,
Кто говорит, тот с трудом поднимает голос.
Здесь ничего не теряется, слушай, слушай.