Два кармана стрижей с маяка\...- Четыре месяца я не снимал штаны. Просто повода не было.
Слушай колючий стук сердца, ищи причину для ран,
В пропасти сна лови чёрных солнц колючие споры.
Ночь заметает звезды в провалы оконных рам,
Тянется криком к ветру, шоссе размечают фары.
Нет никого, но кто-то здесь хочет на страшный суд.
Кто оскорблён, тот может и умереть, но не все пропало:
Так ты лежишь в колыбели, покуда тебя несут
Горы, и океан, и тяжёлая лапа шквала...
Так ты лежишь в темноте, под скрипом стропил,
Перебирая всех тех, кто тебя убил.
Все они - мальчик, старик, сумасшедший, слепой, пророк,
Высокомерная тётка, что к старости охромеет -
Все они где-то живут, и от них, конечно, бывает прок.
Но они такого, как ты - не умеют.
Искры уходят, реки бегут, бегут...
Ночь кочевые призраки берегут.
В пропасти сна лови чёрных солнц колючие споры.
Ночь заметает звезды в провалы оконных рам,
Тянется криком к ветру, шоссе размечают фары.
Нет никого, но кто-то здесь хочет на страшный суд.
Кто оскорблён, тот может и умереть, но не все пропало:
Так ты лежишь в колыбели, покуда тебя несут
Горы, и океан, и тяжёлая лапа шквала...
Так ты лежишь в темноте, под скрипом стропил,
Перебирая всех тех, кто тебя убил.
Все они - мальчик, старик, сумасшедший, слепой, пророк,
Высокомерная тётка, что к старости охромеет -
Все они где-то живут, и от них, конечно, бывает прок.
Но они такого, как ты - не умеют.
Искры уходят, реки бегут, бегут...
Ночь кочевые призраки берегут.