Два кармана стрижей с маяка\...- Четыре месяца я не снимал штаны. Просто повода не было.
Превращения, дети и родители, иностранцы, наглые заказчики и главный кукольный вопрос
Куски 5 и 6
читать дальше
ДЕТИ
Когда дети были свободны, они могли уходить от дома хоть на пять, хоть на десять километров и попадать в разные смешные ситуации, о чем написано немало книг и даже снято не самое плохое кино. Когда дети были свободны, они вели себя, как люди, а иногда — как дикие звери. Поэтому Маугли был свободнее, чем они — у него не было дома, но он знал, как ведут себя дикие звери. Как правило, звери не трогают тех, кто на них похож.
Маленький ребенок, которым он был бы когда-то на самом деле, бросил бы отчаянный взгляд на мальчика в одежде со старой картинки и с кожаным мячом под мышкой и тут же был бы уведен за руку строгой мамой. Настоящий зверь, которым он тоже был на самом деле, прибежал бы к мальчику и заскакал, припадая на передние лапы — пойдем играть.
Но Маугли был тихим, затравленным и грязным, хотя и выглядел сейчас по-звериному. И поэтому мальчик позвал его сам.
- Пойдем! - крикнул мальчик. - Пошли играть!
Такого Маугли обычно не делал, а вот — оказывается, можно было пойти с ним на пустырь, где рельсы, и играть там.
На самом деле рельсы шли через пустырь недалеко от станции Фили в сторону порта. Это был почти тоннель — с одной стороны — забор, с другой — старые-престарые тополя. Дома были совсем недалеко, и те дети, которые были достаточно смелыми и еще не очень заняты во всяких кружках и на занятиях, пришли играть с ними. Все равно в недавно снятых квартирах никто друг друга не знал, и поэтому никто не удивлялся — и незнакомый мальчик кидал свой мяч, а Маугли его азартно загонял. Посмотрите, как взвивается вверх огромная белая собака, ловя кожаный футбольный мяч! Спросите — это его собака? Похлопайте!
Если бы Маугли мог тогда думать о времени, которое шло в другую сторону, то он бы понимал, что его время и время мальчика — как два тяжелых катка, которые могут столкнуться, ломая все, что между ними попадет. Катки катились неспешно, но неостановимо.
Их спасло то, что они просто не столкнулись.
Поезда тут ходили раз в полдня, и ничего страшного ни с кем не случилось бы.
Это продолжалось часа два, дети уже начали какую-то другую игру, и Маугли, заметив, что всем наскучило, как он ловит мячик пастью, решил уйти в кусты и все-таки превратиться. Может быть, это принесет еще больше радости, когда все станут окончательно свои?
Дети испугались, но странный мальчик велел им не бояться, а ощупать Маугли. И они ощупывали его тощие руки, задирали дырявую футболку, удивлялись, какой он грязный и что он не очень хорошо умеет говорить, а, наверное, просто говорит не по-русски, а потом потащили его всей толпой в квартиру к самой старшей из девочек, где в отсутствие родителей запихнули в ванну. «Все равно у Равшаны мама сутки на работе» - сказали чьи-то младшие сестры. Мыл его мальчик с мячом, правда, он больше не притрагивался к воде, а командовал.
Маугли быстро одели в подходящую одежду — ее из дома принес самый младший, которого ждало за это не самое суровое наказание, если вообще мать заметит, куда делся узел со старыми тряпками — и приказали не болтаться где попало, а идти на чердак, почему-то оставшийся открытым в угловой пятиэтажке. В верхней квартире жили беспробудные алкаши, которым было плевать, кто лезет наверх в такое время. На чердак ему принесли драный матрас со свалки, он улегся на него и превратился снова. Это опять всех напугало, но теперь уже насмешило.
Родители должны были возвращаться с работы. Дети из съемных квартир разбежались моментально, дети из обычных ушли уже давно, потому что их родители не вкалывали на работе круглые сутки, а есть хотелось, а мальчик с мячом пожелал ему удачи и растаял в воздухе.
Через месяц Маугли уже говорил получше. На вопрос, сколько ему лет, он отвечал «десять». Дети, которые не были очень-то свободны, таскали ему еду, а дети, бывшие посвободнее, сами не имели, чем поделиться — бабушки у подъездов ворчали, что это дети почти заброшенные - но мальчик с мячом подзуживал их на такие дела, о которых они и не думали раньше. Например, осмелиться попросить маму покормить большую белую собаку.
Папы и мамы детей из съемных квартир относились к этому проще — у кого не было бабушки, тот играл в своей компании, покуда мама целый день возится с младенцем или готовит, а то и просто работает с утра до ночи. «Как будто они живут не в наши времена, а давным-давно, а во дворе у них коза и пеленки» - ворчали образованные бабушки. Другие семьи вообще вызывали у соседей желание ругаться, хотя мальчику с мячом непонятно было, почему они так ругаются, время мирное. «С гор приехали, обалдуи, чучмеки, гастарбайтеры»... - вторили дедушки и пьяные мужики. Впрочем, в его время было еще и поинтереснее.
Ни в какую «опеку» или милицию никто, тем не менее, не звонил. С ума сошли, еще на детей стучать.
Мальчик с мячом мог сидеть с Маугли, сколько ему позволяла судьба — он был болен прозрачностью, такой неожиданно наступавшей прозрачностью, которая истончала его образ в секунду, если никто на него не глядел, и ему приходилось рассказывать как можно больше баек или еще каких побасенок, чтобы не пропасть. Его время шло своей дорогой, и Маугли был благодарным слушателем, так как не все дети, выбегавшие во двор в положенное время, могли ходить на пустырь тогда, когда им вздумается, а без этого очень грустно становилось мальчику с мячом.
Во двор Маугли спускался в любом своем облике — собакой по лестнице ходить было бы труднее - но через месяц-два их благополучие начало растворяться, как радужная пленка на воде: дворник поднялся по лестнице, чтобы впустить рабочих на крышу, заметил открытый чердак и выкинул с него матрас, байки мальчика с мячом приелись, он становился все прозрачнее и больше не мог ходить с детьми на футбольное поле. Зато мамы самых маленьких детей, играющих в песочнице, привыкли к Маугли в его человеческом облике — подумаешь, мальчик, наверное, пришел из соседнего двора.
Мальчик с мячом учил его читать. Иногда это делала девочка Шакэ, которой было тринадцать лет, но потом девочка Шакэ начала пропадать, болтаясь с подругами и сидя на трубах в парке, и ее сменила девочка Амина, потом Ирина, а потом девочка Таня. Чтение плохо лезло в голову Маугли. Что-то у него в голове было не так: то ли по-людски, то ли по-собачьи.
Дети за лето выросли, а Маугли — не очень.
Тем не менее теперь было, с кем поговорить. Маугли даже пожаловался на то, что никак не может найти одного Человека, которому ему нужно передать очень важную штуку, но мальчик с мячом, выслушав, подумал, почесал в затылке, помянул какую-то поликлинику — и обещал подумать поплотнее.
ПОДРУГИ МИРЕЙ
Мирей сидела за компом и читала логи.
Их было трое: Мирия, Люба и Оля-Сова. Они изучали осознанные сновидения. Это было очень удобно делать, тем более, что на тот момент Мирия торчала во Франции, Люба - в Ростове (правда, ближе, не на Дону) а Оля-Сова была из Петропавловска-Камчатского.
Ни в какой тусовке они не были и не состояли. Все с кем-то тусовались, хотя бы аниме смотрели, а они - нет. Потусуешься тут, как же.
Сова была самая продвинутая из всех. Ей был уже двадцать один год, она была веселая в любое время суток, и непрошибаемая Мирия с постоянно усталой Любой ее любили не только за то, что у нее сны интересные. Она первая в сообществе прочитала "Практическую магию", Юлиуса Эволу и руководства по осознанным сновидениям. При этом при всем она почему-то работала в милиции.
Люда была постарше, заканчивала медицинский и проходила практику в местной поликлинике, где нужно было дежурить сутки через трое. Поэтому сны у нее были особо интересные и развесистые, но самые неосознанные из всей троицы. Сообщество с них просто валялось. От Мири сообщество не валялось, но иногда ей был полный привет, он же превед. Особенно когда ей снились звери.
Мирей читала логи, а потом переписку, потому что ей отчаянно нужно было вспомнить, что она не одна.
Мирей была художница. А еще сновидица и умница. А еще иногда выгуливала собак. Вот сейчас она делала, к примеру, редактуру. И ее нужно было, к примеру, закончить через пару часов. А то потом проснутся дети, и будет совсем плохо, потому что дальше надо на работу, а потом обратно. Обратно нужно поздно. А спать теперь вообще никогда нельзя.
...В тот год Люба приехала в Москву один-единственный раз, чтобы помочь в разборе детских шмоток. Именно так, потому что Мирей с Горацием разводились, и с чужой квартиры надо было съезжать. Детей у Любы тогда еще не было, и Мирей удивилась, какая она тоненькая и с двенадцатью косичками.
Она подкидывала Марика чуть ли не под самый потолок. Маааарк! Марррррк! Маррркуша! Ухххх!.. Марк хохотал во все горлышко. Боря стоял рядом и смирно ждал, вместо того, чтобы ныть или бояться.
Развиртуализировались наконец - вздохнула она, стоя посреди огромной горы детского барахла. Мирей хотела засмеяться, засмеялась в рукав и почему-то заплакала. То ли оттого, что Гораций должен был вернуться вечером с этой самой, и их тут уже не должно было быть, то ли потому, что сейчас девушка, которую она видела только во сне, запросто играет с ее детьми и радуется, а родной папа не сказал ничего, кроме "вам есть, куда идти".
Вам есть, куда идти, туда и идите.
- Да ну и фиг бы с ним! - Люба отпихнула ногой кучу застиранных ползунков и обняла ее "со страшной силой". - Зато у тебя своя квартира есть и ты уезжаешь в свою собственную жизнь! Ты, между прочим, отсюда забираешь самое ценное, а они тут будут безыдейно трахаться, пока не умрут.
Мирей вспомнила, как сидела на подоконнике этой квартиры пару лет назад, перед последним рывком в Киев - решительная, легкая, и Гораций не хотел ее отпускать, а она сказала, что у нее, между прочим, крылья есть, и никакой муж ее удержать не в состоянии. А потом она приехала, потом они поженились, а потом быстро родились Марик и Борик, а потом...
Ну и, действительно, нафиг он такой? В конце концов, если верить фэнтези, все ведьмы как-то обходились без мужиков, да еще и размножались. Но огромные кучи вываленных из шкафа шмоток выбили из нее слезу второй раз. Это был такой поток слез, что на ногах она не удержалась и села прямо на собранную сумку с игрушками. Что-то треснуло.
- Аааа, я же самое тяжелое забираю - выдавила она с очередным вздохом. - Самое тяжелое! Он вообще не понимает, как это!
- Ну и нафиг он тебе тогда? - сказала Люба и почему-то начала хохотать «со страшной силой», как орангутанг. И Мирей тоже начала. Они тогда смеялись, наверное, часа два, а потом приехал Людин друг Лесовуха на своей ломаной "тойоте" и увез их со всем барахлом в бывшую бабушкину квартиру.
Люба тогда осталась на ночь, и утром Мирей рассказала ей, что ей снилось, что Люба беременна, и Люба подтвердила - да, она беременна, только ни в какой замуж не собирается, потому что нафиг они все нужны. У нее такая здоровенная семья, что и бабушек у этого ребенка будет аж четыре! Ну, и дедушек тоже.
- Четыре... - завистливо вздохнула Мирей. - А я вообще одна на целом свете.
- Ты не одна - строго сказала Люба. - И тебе есть, где жить. Это важно. А еще у тебя нас много.
- А ты точно думаешь, что все, кто сидят в сновидениях, наши? - поглядела на нее Мирей над чашкой с кофе с молоком. - Им же пофиг на самом деле. Они так все друг друга поглаживают - "ты молодец", "ты мудрая-мудрая", "ты настоящая ведьма" - а когда мне было плохо, ни один не пришел.
- Я пришла - сказала Люба. - А Мирия не может прийти, потому что у нее своей дочке полгода.
Госссподи, опять эти дети... Горацию неудобно — дети... Мири не может — дети... Почему раньше так не было, а сейчас людей разъединяют дети?.. И Мирей опять заплакала.
- Ну ты чтоооо? - обняла ее Люба. - Ты чтооооо?.. Аааа-а-а-а?..
- Почему нельзя поехать куда-нибудь, где мы будем все? - спросила Мирей у потолка. - Почему нельзя жить нормально? Вот была бы у нас целая деревня, и мы бы все там жили все рядом, а так даже в городе нормально не найдешь никого.
- Потому что телепорт еще не придумали - сказала мудрая Люба. - Но ведьмы мы или нет? Остаются сны.
- Ага. Ты мне можешь только сниться.
- Зато ты мне можешь.
Она уехала на следующий день. В сети она появлялась редко, потом у нее появилась дочь Лена, она же почему-то Зараза и Белочка-Белочка. Дочь Лена обладала чудесным характером и могла не спать сутки напролет, несмотря на четырех бабушек. Поэтому со сновидениями у Любы начались «перебои». Видеться с подругами она теперь могла только во сне. Поэтому «перебои» ее очень расстраивали.
«- Я сегодня летала в городе, в котором в домах нет окон» - плыл по экрану текст, белый на зеленом фоне. «Я почти не делала взмахов руками и не двигала ногами, но могла видеть, как подо мной плывут липы, ясени и клены. Аллеи в этом городе были засажены особенно тщательно, и листья были так близко, что я сорвала один листок и сунула в карман. А потом я проснулась».
Проснулась... Мирей потерла глаза. Ее уносило в какой-то транс. Зачем вообще было открывать еще и сообщество! Ну, немудрено, опять нужно вычитать анонимный жуткий бред на тему стиральных машин, и мозги сопротивляются. Даже страница этой фигни причиняет мозгу серьезные повреждения, почему кому-то за это дали денег?.. И сколько?.. Хорошо, что никто не пишет, кто именно это делал. О черт.Почему я всегда берусь за самые дурацкие задания через третьи руки? Может, все-таки податься в копирайтеры? Там больше платят.
Завести бы кошку, но мама всегда говорила, что кошек категорически нельзя заводить в одном доме с маленькими детьми. Но у всех же кошки, кого ни начни читать. Может быть, все-таки можно?
- Уааа... - раздалось тихое мяуканье из соседней комнаты. Мирей дернулась на звук, но он не повторился. Она торопливо вычитала еще полстраницы, выпила кофе (ненавижу кофе, кто только придумал кофе...) и опять заглянула в ЖЖ.
«Я проснулась, потому что я не хочу проспать на работу»... - госссподи, уже четыре часа!.. - «...а перед этим мозг работает быстрее, и за пять минут я видела пять очень разных снов».
Ну конечно. Спать-то им можно. Всем можно спать, только мне нельзя. Нет, подумала она, если оставить такой коммент, человек застесняется. А у Мирии всегда самые интересные сны, каких ни у кого не бывало.
«Я видела то, чего не может видеть человек»...
Что? Мирей поудобнее устроилась на стуле.
«Я видела, что мы все объединились и поселились в городе с закатными улицами. Не такими, на которых вечный закат или рассвет — я просто видела эти улицы, озаренные закатным солнцем. Вы все были со мной и летели рядом. За домами виднелся океан. Я смотрела вниз, через перекрещенные провода, и видела, как идут трамваи, летит орел и растут разные цветы на этих улицах. Было очень здорово.
А по улицам шел человек и нес солнце за плечами».
Вот черт. Вот черт.
Мирей представила себе эту прекрасную картину, и ее немедленно накрыло ощущение одиночества. Под постом было уже не менее десяти комментов, авторы которых уверяли, что летали с Мири над рассветным городом. Над удивительным, розовым, рассветным городом... Ага, щаззз, как же. А ты сиди и кропай свои несколько сокращабельных страниц, пока не посинеешь. В такое-то прекрасное общество тебя и не пустят, поди...
Она добила еще полстраницы. А потом последние полстраницы.
Мирия...
Она вошла в скайп и нашла там огонек Мирии. Долго думала, что сказать, но мыслей в голове как-то не было.
«Мири, мне очень одиноко» - отстучала она на клаве заплетающимися пальцами и все-таки рухнула на полчасика спать. Если Мирия ответит, то все будет немножко легче. Если уж она за компом, она чаще всех отвечает.
Ее разбудил отчаянный вопль Бори и звонок в домофон.
- Борей, успокойся, это Нита! - крикнула она, влезла в штаны и открыла замок, чтобы Нита могла войти. - Вот, вот, уже пришла-пришла. - Она в две минуты собралась, сунула в рот ложку сахара, чтобы открылись глаза, и так же автоматически поставила греться баночки с детским питанием. Все, пора-пора.
- Ха-ха, у меня есть настоящая нянька! Я могу ходить на работу-у—у! - Мирей свистнула и закинула за спину пустой рюкзак. Брысь из дома! Зачем вообще сегодня торчать дома! Друзья — это великолепно. Спать — вещь необязательная. И вообще, настоящая ведьма справится с чем угодно.
Перед тем, как войти в метро, она весело помахала рукой облаку в небе, очень похожему на ведьму, летящую на метле.
ГРАМОТНЫЕ ЛЮДИ
Он\на ехала в метро.
Он\на жила от метро довольно далеко. С ней\ним была тяжелая ноша. Поэтому ей\ему хотелось не уставать от бессмысленного движения людей вокруг, а просто читать.
Плакаты вокруг вызывали адское раздражение. Он\на решила не испытывать терпение своей покровительницы мольбами о вразумлении рекламных работников, а уткнулась в книгу. В конце концов, чего от них ждать, в этих конторах и так все неграмотные.
"...Грамотность по себе не есть просвещение, а только средство к достижению его; если же она употреблена будет не на это, а на другое дело, то она вредна. [...] Умственное и нравственное образование может достигнуть значительной степени без грамоты; напротив, грамота, без всякого умственного и нравственного образования и при самых негодных примерах, почти всегда доводит до худа. Сделав человека грамотным, вы возбудили в нем потребности, коих не удовлетворяете ничем, а покидаете его на распутье.
[...]
Что вы мне ответите на это, если я вам докажу именными списками, что из числа 500 чел., обучавшихся в 10 лет в девяти сельских училищах, 200 человек сделались известными негодяями?"
Владимир Даль, «Заметка о грамотности» (1858)
Ишь чего придумал. О вреде грамотности. Попробовал бы он...
Он\на почувствовала взгляд. Напротив него\нее сидели двое мужчин, разглядывавших его\ее с тяжелым интересом. Тяжелым? Почему тяжелым?
Потому что взгляды тяжелые, мысленно укорил\а он\на себя. Хотелось продолжить читать, чтобы узнать, с какого перепугу Владимир Даль составил свое наблюдение. Хотя — крестьяне...
Эти двое были не похожи на пару, как ему показалось сначала. Кроме того, у собаки, сидевшей с ними, был очень больной вид.
Вот черт, подумал\а он\на. Все так тяжело. Мир упорно не соответствует.
После удачного стрита он\на возвращалась домой. По дороге удалось успешно перетереть со встреченной гей-парой, очень добрыми людьми, которые всегда ободряли и воодушевляли его\ее. Еще бы, даже без операции сейчас очень тяжело найти хоть какую-то нишу в обществе, хоть жизнь и стала безопаснее, но он\на делала это открыто — особым образом одевалась, хотя никогда не могла заставить себя носить юбки в этом городе, старательно худела, делала прически, изгоняла из речи глупые обороты и матерок, оставшийся от жизни в маленьком северном городе, говорила о себе в женском, таком притягательном роде. И мир стал проще, хотя и сильно опаснее.
Ладно, надо отстаивать свои права. Иногда грамотность спасает, вопреки ценному мнению составителя словарей.
Сегодня ей\ему очень кстати сказали — если ты боишься играть, представь, что ты клоун или кукла. Это помогает. Старшему из знакомой гей-пары это помогало еще тогда, когда он получал по шее в тех гребенях, где вырос. Он занялся карате, уехал в столицу, выучился, нашел работу и любовь, и это подтверждало правильность подхода — а младший, правда, пока что руководствовался принципом «выдуманным не больно». Ну что же такое, возмутилась он\на. Нет, конечно. Я не выдуманная! Я живая.
Если будет конфликт, сделаю вид, что я бойцовая кукла, — подумала он\на, хотя пока не ощущала никакой агрессии. А то.
Один из двоих агрессивных личностей подтолкнул собаку к нему\ней и скорчил рожу.
Все-таки люди — подумала он\на. Пытаются познакомиться по пьяни? - улыбнулась и протянула руку.
Пес заскулил и отпрянул.
… - невнятно прозвучал осколок чужой речи в грохоте вагона — речи настолько чужой, что не сравниться ей ни с одним известным языком. Он\на поняла это сразу. Пахло агрессией.
- О, Геката... - сорвалось с языка. Он\на непроизвольно потрогала щеку. Священный знак еще не успел стереться, и, значит, есть какой-то шанс, что благословение еще не отошло.
Он\на не знала, кто это. Может быть, это опустившиеся бандиты или новые выходцы с Кавказа, которых сейчас принято обвинять во всех смертных грехах, они там разные, а боятся всех подряд. Может быть, недостойные животные только что откинулись с армии, и тогда придется попотеть, чтобы отбиться. Но за те две с половиной минуты, пока пес прятался от нее в дальний угол, а эти двое, не приближаясь, как будто занимали все доступное пространство, из которого нужно было теперь вырываться — за это короткое время, о Госпожа Кладбищ, он\на поняла, что в происходящем таится ужас, которому нет места среди живых, и это было очень-очень страшно (мат-т-ть его, и его, и его — всплыл в памяти тщательно вытесняемый загиб).
Он\на встречала и наркодилеров, и сутенеров, и бандитов — но эти были безопаснее. Он\на заметила, как обмякли и побледнели оба соседа — справа и слева.
Сп-пакойно, подумала он\на. Викка учит нас верить в силу Богини и женщины. Пусть у меня нет женского тела, но есть неиссякаемая женская сила, идущая от самой матери-Земли. А если все еще нет — я, блин, привычно обойдусь грубой и мужской!..
И поэтому он\на решительно подхватила футляр с саксофоном и шагнула навстречу ужасу.
- Вы чего хотите, ребят? - спросила он\на буднично и совершенно на гопницкий манер. Все-таки куда денешь большой опыт уличной драки.
- Мы не хотим, — сказали вроде бы оба, когда говорил один. - Мы ничего никогда не хотим.
Он\на была готова и к такому. Издеваются, значит. Меня почуяла их собака, а в книгах сказано, что у Великой души есть враги. Ну, враги и враги! Разберемся! Что-то мощное, дающее надежду, уже поднималось изнутри, и он\на спросила:
- Ну че тут? Вам что-нибудь от меня нужно? Может, вы прикопаться хотите, а? - и хитро подмигнула, чтобы было посмешнее.
Старший из них сделал такое движение рукой, как будто кидал что-то на нее\него. Но через секунду довольное выражение его лица сменилось на растерянное.
- Не беспокой нас — сказали опять как будто оба.
- Да уж — сказала она со всем выражением. - Не беспокою. - И повернулась к выходу из вагона. Там уже толпились желающие выйти побыстрее.
- Чья ты кукла? - догнал его вопрос, исходящий из нечеловеческой глотки. - Зачем к нам пришла?
Он\на растерянно обернулась.
- Чья ты кукла? - явно в гневе вопрошал тот, что помладше. - Чья?
Какая еще кукла? Что это за обзывательство такое? Тоже мне, и прикопаться нормально не могут, гопота. И тогда он\на, чувствуя, что дело уже не швах и не придется ни материться, ни прибегать к грубому и слабому, ни звать ментов, ответила из дверей.
- А, может, и кукла, че. А, может, я кукла богини.
- Богини? - удивились оба. - Никогда не слышали ни о какой твоей Богине.
- Она велика! - Он\на почувствовала в себе проповеднический зуд и не смогла удержаться. Возможно, стоило проехать еще остановку. - У нее множество имен — Фрейя, Великая, Рея, Геката! Она покровительствует родам, играет Луной, как мячом, водит за собой стаю волков, любит диких кошек и не терпит собак — тут он\на покровительственно посмотрела на бедного шелудивого пса — и символы ее — вайда, пентакль и Золотой шар!
- Золотой шар — проскрипели оба. - Золотой шааааар...
Она покровительствует всем женщинам и дает им убежище от мира мужчин, грубого и слабого — продолжала вещать он\на. - И поэтому нет мне вреда ни в одном из трех миров, ибо я всегда говорю во имя ее. А вы все, ребята, суть просто козлы неграмотные.
Пес заскулил, подняв морду вверх.
Оба они сгрудились над собакой, уменьшившись в размерах. Воодушевившись, он\на продолжала:
- Она хранит меня даже в московском метро!
И тогда тот, кто был постарше, вынул из кармана какой-то маленький прибор и поводил им в воздухе.
Он\на почувствовала, что в челюсть ввинчивается бур. Никогда ей не приходилось испытывать такой боли. Он\на уронила футляр с саксофоном и скорчилась на полу, но не удалось даже скорчиться — титановый сустав в бедре пылал огнем.
Существа встали над ней\ним, издевательски улыбаясь.
- Вы чо, ребята?... - простонала он\на. - Вы чо?.. Идите нах!..
- Больно грамотная — проскрипели они.
Он\на в ужасе посмотрела на них.
- Сейчас ты расплавишься — тяжело сказал один, а, может быть, оба. Ртов они уже не открывали. - Ты расплатишься. Куклы умирают от этого через час.
Сквозь пелену боли она замечала, как они переступают через нее и подходят к дверям.
- Вы, куклы, слишком горды! - прозвучало у нее\него в голове. И двери закрылись за ними, прищемив взвизгнувшую собаку.
«Богиня»... - думала он\на, извиваясь на холодном полу. - Как могло так получиться? Богиня!.. - оставалось только взмолиться. - Что это!.. Ты же хранишь меня даже в московском метро, где не светит луна, подземье — твоя территория!..
И явилась ей\ему богиня, освещенная холодным светом вагонных круглых ламп. И сказала:
- Вспомни, что ты сказала неправильно.
- Я - неправильно... Я сказала неправильно... - Боль ослабла, и он\на смогла сесть, держась за сиденье. - Да ты что, Великая, я что, послать не имею права, что ли... А! Вот! Я не кукла! Я не кукла!!!
- То-то... - наставительно сказала Богиня, имевшая вид Тысячерукой и впридачу Тысячеликой. Впридачу все это зверски двоилось в глазах. — Надо знать свои права. - И исчезла. Или, может быть, ее\его опять сглючило. Но вид у Нее был такой реальный, что нечего было и думать о том, что все это херня. Она очень явно существовала.
Боль прошла через несколько минут.
Он\на сколько-то времени посидела на полу, цепляясь за холодный кожзаменитель, отходивший от сиденья лоскутами. Очень ныла челюсть в том месте, где когда-то ввинтили имплант. Блестели металлические поручни, сияли лампы, и на белом пиджаке, который он\на так берег\ла, не было ни пылинки. Но, стоило ей\ему встать, костюм весь покрылся складками и пятнами.
Когда он\на наконец добралась до дома, сердитый вписчик, собрат-викканец, засунул костюм в стиральную машину, выдал ей\ему порцию ругани за то, что не оповестила, когда он\на вернется домой - «я же за тебя беспокоился, дура!» - и хотел затащить в кровать, чтобы отогреть окончательно. Но он\на спокойно отвергла все поползновения.
- Ты чего, я богиню видела — гордо и спокойно сказала он\на. - Она меня от гопников спасла.
- Каких, твою мать, астральных, что ли?
- Реальных. Грамотные, ексть ты, люди оказались. Я им даже проповедь прочла.
Он помотал головой, не умея связать то, во что верила он\на, и вполне реальных гопников, оставивших вполне реальные следы.
- И чего они хотели? Вломили, что ли? Или твоя богиня еще и от люлей защищает? - Он\на утвердительно кивнула, и глаза у него стали круглые-круглые. - Ага, как же. Так им не удалось.
Этому стоило поверить. Потому что он точно знал, что могло бы быть. Никогда еще ни одна транс-женщина, нарываясь на таких уродов в черте города Москвы, не приходила домой целой.
- Не удалось? - он с ужасом выслушал подробности. - Черт! Черт, меня там не было, я бы... И чего сказали, когда не удалось?..
Он\на покачала головой.
- Ничего сделать не смогли, плюнули и ушли.
- Что?..
- Они сказали, что я слишком гордая кукла.
- Ох ты чооорт... - только и сказал вписчик и сочувственно посмотрел на нее\него. - Приставали, обломались, навредили, обозвали гордой куклой и ушли... Вот теперь можно сказать — настоящая женщина.
ДЕНЬГИ
Дорога до библиотеки никак не изменилась за два года. Последний раз она была здесь по пути на набережную, потому что невозможно пройти мимо этих мест и не проведать ностальгию. Сборище у метро — это, конечно, интересно, но библиотека-то...
Мирей уже дошла до ступенек заднего крыльца, и тут хлынул дождь.
Сегодня на крыльце то ли прятались от тучки, то ли курили человек 10. Человек 5 из них были «саженцы», которые днем участвовали в пикете против вырубки дубов. Остальных она не знала. Наверное, он тоже «саженец», они все похожи, эти новенькие-зелененькие нефора. Кто только эту традицию завел, раньше таких не было. И вообще, эти рубашечки клетчатые...
Костя есть? - у человека явно не было нормального имени, только паспортное. Она помахала пакетом с апельсинами. - Костя?..
Я Костя. - Толстый парень в очках тоже достал из рюкзака пакет, из пакета-конверт с деньгами, уронил пакет, но не заметил этого и продолжил копаться, теперь уже в конверте.
- Подними — вступил кто-то.
- Погоди, мы сейчас разберемся. Ты почему опоздала? Две или полторы?
- Условлено было две. - ситуация сразу резко напомнила Мирей другие несмешные ситуации. Да ну, если человек назначает встречу «у библиотеки», то, наверное, знает, что это за библиотека, но...
- У меня с собой только полторы — сказал «саженец» и уставился на нее сквозь очки.
Ну вот, опять. Откуда только такие козлы берутся? Она прекрасно знала этот вид заказчиков.
Мирей вздохнула и громко сказала:
- Чувак, по почте условились — две. Две тысячи рублей. Работа сделана. Отправлена. Вычищена. Проверено. Ты просил приехать лично, потому что с карты на карту перевести не можешь. Две тысячи рублей. Ты понимаешь, что такое две тысячи рублей?
- Понимаю. В кафешке посидеть. - он явно издевается, подумала она и подошла поближе. Дождь ливанул еще сильнее, и под козырьком стало тесно и мокро.
- В кафешке посидеть, пива выпить...
- Чувак, это не очень честно — сказал кто-то. - Тебе жалко, что ли?
- Ага — насмешливо сказали сзади. - В кафешке, да...
Общественность начала придвигаться поближе, чуя, как сказала бы Оля, классовую солидарность. Один на один, может быть, он и настоял бы на своем — Мирей не всегда удавалось обойти такое — но в этот раз он сдался и начал отсчитывать рубли, демонстративно пересчитывая до бесконечности. Наконец он сунул ей две зеленых бумажки и глумливо поинтересовался:
- На детей, штоль, не хватает?
- Денег не очень много — процедила Мирей.
- Что, тусовка есть, а работы нету? За пятьсот рублей уже морду строим?
- А моя морда должна тебя устраивать, да?
Саженец смотрел на нее ехидным взглядом. Мирей тоже уставилась на него и улыбнулась.
Она вспомнила этот период, когда бурлила жизнь на парадных ступеньках, на крыльце и по всему парку — веселые парни и девушки в венках и с деревянными мечами, студенты вузов, переписывающие друг у друга на листочки значения рун с единственной принтерной распечатки, бесконечные песни, которые записывали ручкой в тетрадь в клеточку и на кассетный диктофон, изучение эльфийского языка. «Ничьи» квартиры, где можно было болтаться сутками, не приходя домой и не опасаясь, что там будут принимать наркотики или склонять к сексу — разве что втянут в длинный спор о характерах и оружии персонажей саг и легенд. Любимые авторы как пример для подражания. Никаких «женщина должна». Драки с гопниками, когда могли очень пригодиться свежеприобретенные приемы фехтования на катанах из лыжных палок - «плюс десять к выживанию».
Нищие студенты тех же вузов, зарабатывающие пением на улице. Менты, от которых тусовка позорно затихала, но потом через пять минут начинала жить снова. Босые хиппи и отвязные панки в «гриндерах» и невероятно драных штанах, лисьи хвосты на шапках, долгие разговоры, виртуозно вышитые прикиды и ощущение какого-то сплошного братства , которое не исчезало долгие годы. Мирей приводила туда старшая сестра. С тех пор Мирей была Мирей, а не Марина.
Сначала над ними смеялись, менты их разгоняли, и она, пускай и не участвовала больше, зверела, встречая в прессе и свежевышедшей фантастической попсе презрительные упоминания о том, как жалкий чудик с деревянным мечом не сдюжил против реального пацана. Потом вышли фильмы Питера Джексона по «Властелину Колец», которые все дружно ругали, и отношение к ним резко изменилось.
А потом и вовсе все изменилось...
- А у тебя-то жизнь есть? - спросила она. - Или только то, о чем ты можешь рассказать мамочке? Вот ты такой стоишь, только что пытался отжать у меня деньги...
- О! Де-еньги!
- Да были бы фантики, ты бы тоже попробовал. А жизнь у тебя есть? Или ты весь умер уже?
- Ой, какие истории. Я тут наслушался их на всю оставшуюся.
- Ага, ясно — фыркнула она. - Тебя тут заслуженно обидели, и ты так все время развлекаешься. Ну, гордись!..
- А чего ты так на деньгах зациклилась? Да, у тебя же ж дети — презрительно хмыкнул саженец. - Размножалась не глядя? Сказочки читала? О детях надо было думать, а не о деньгах!
- А в морду за «не глядя»? - рассердилась Мирей.
- Ты чего, дура? - он перешел в режим праведного гнева. - За что мне-то в морду? За правду? Ваша тусовка заводит детей вообще не думая! Ребенок не кукла и не игрушка! Если ты занималась тут всеми этими сказочками, то какая из тебя мать-то?
Хоть бы какая-то тусовка на самом деле была, подумала она. Лучше бы я тогда не потерялась из виду. А то бы я тут не стояла. Откуда вообще такие берутся? Из тины? Третий раз за полгода, в разных местах...
- Сказочки очень полезны при воспитании детей — процедила Мирей. - Зажимать оплату вредно. А ты выметайся, а то я забуду принцип рыцаря. И пакет подними.
«Саженец» попробовал задвинуться глубже под козырек, но его уже не пустили.
- Пакет подними!!! - заорала она не своим голосом.
Не рискнув при народе нарываться на драку, «саженец» медленно вышел под дождь, сжимая в руках пакет. Вытащил из кармана мятую пятихатку и сунул ей в руки.
- Иди отсюда — сказала Мирей.
- Ты, самка! - заорал он из-под дождя.- Самка! Нарожала щенков и гордится!
Пользуясь присутствием хоть какого-то народа и тем, что он уже потерял позицию, Мирей швырнула в него стаканчиком от йогурта и пронаблюдала, как он уходит, скользя по мокрой гальке и земле, вниз к набережной. Иди-иди. Она достала из кармана сигареты. Сигареты были мокрые.
- Вот ирч — проворчала она и сунула сигареты обратно. - Чего это он? Откуда все?..
- А чего ты такая злая? - неожиданно наехал кто-то из оставшихся «саженцев», хотя и видел всю ситуацию с самого начала. - Чего вы вообще погавкались? Из-за детей, что ли? - вопрос подразумевал отношение «зачем вы нарушаете наше хрупкое равновесие из-за такой ерунды», начисто игнорировал причину и выводил ссору на новый виток спирали, но боевое настроение уже куда-то делось, и осталось только глубокое огорчение. И пакет апельсинов.
Тяга к миру иногда принимает у людей вид тяги к хорошему поведению. Например, чрезвычайно невоспитанно требовать себе что-нибудь законное.
Она опять глубоко вдохнула.
- За мир надо бороться, между прочим.
- Ну, мы за тебя немножко поборолись... А че ты сейчас-то такая злая? Людям надо прощать.
- А ты думаешь, оно за пять минут пройдет? - фыркнула Мирей. - Я, между прочим, вообще одна на свете. Знаешь дорогу до метро?
- Нет. - Он испугался. Этот был явно не из местных. Не «саженец», но питерец, наверное.
- Ну, пойдем, покажу... Покажу и расскажу...
- Не пойду.
- Ну, не иди... - она вручила ему один апельсин и медленно пошла обратно под дождем.
ВПИСКА
Ну почему ты отовсюду исчезаешь?..
Потому что ее сделали из пластика и металла, подумала Ая. В этот раз она тащила за руку незнакомого человека, который бежал с ней по переходу метро. За ними бежали три небритых, изрядно обросших тощих кудлатых мужика, которые сильно пугали Аю и почти до смерти испугали этого... Как его...
Пять минут назад она брела по переходу на Комсомольской, стараясь считать шаги, и увидела, как эти трое прижимают к стене парня ростом не выше ее самой. Он был до того бледный, что совсем посерел. Картину дополняло то, что один из гопников почему-то прессовал его на ломаном английском.
Что, опять эти?..
Иногда Ая делала глупости быстрее, чем думала, в результате теперь нужно было разогнаться и рвануть отсюда подальше. Рвануть никак не получалось, поэтому они бежали, лавируя между прохожими, и удивительно, что их пока не догнали.
Нет, не те! - поняла она, но от этого явно было не легче. Те, не те... Все равно они его бить собирались.
Мелкий мужик в отчаянии застонал и громко выругался на непонятном языке. Свершилось чудо, и толпа шарахнулась. «Наверное, боятся, что мы какие-то шахиды и там опять бомба» - подумала Ая, сообразила, что делать, и крепче ухватилась за него. Он еще громче заорал свои странные слова, стараясь выдернуть руку. Места стало больше.
Извините, пожалуйста. Это было необходимо.
- Быстро! - заорала в ответ Ая и ринулась вперед.
Свист в ушах, вопль десятка людей, треск разрываемой материи, полет... полет, полет, полет... через что-то темное вверх, через качающиеся кроны деревьев, между проводов, бегом по прокуренной лестнице, плечом навалиться на дверь, она качается, вопль, что-то темное, стена...
Приземление.
- Ффух — сказала она, отпуская наконец руку этого... как его... - Извините меня, пожалуйста. - Я не хотела вам помешать. Здравствуйте. Как вас зовут?
Этот... Как бишь его... озадаченно глядел на нее. Пусть хотя бы успокоится, подумала Ая и потерла руку. Он тоже потер руку и пожаловался:
- Вы сделали мне больно! А... Кстати, большое спасибо.
У него был густой иностранный акцент... А!.. Не знаю, которого роду-племени, а все равно знакомо. Он не только компактного размера — оглядела его Ая. Он какой-то нетипично чернявый для этого города и слова у него непонятные. Или он вообще не таджик, не азербайджанец и даже не цыган? Она знала, что между всеми приезжими, цыганами и даже студентами из разных стран постоянно случаются какие-то свары. Или не свары, а эти, как его... Как его... «Повреждение» - всплыло из глубины. «Не могу достать»... Где-то лежал целый пласт данных и прилагающихся к ним слов. Ну ладно, сейчас все узнаем обычным способом.
Уровень страха не поднимался.
Сейчас она понимала, что попала с этим неизвестным в маленькую, темную, ободранную комнату, половину которой занимали ковры. Он оглядывался, пока ничего не понимая. У настоящих такое состояние называется растерянностью, подумала Ая.
Ковры были старые, но не старинные, совершенно советские, типа «его ворсейшество», на стене висел еще один, рядом стояла снятая с петель дверь с облупившейся коричневой краской, а из соседних комнат слышались веселые голоса. На этот раз говорили вполне по-русски, даже без акцента. Часом, не массажный салон? Вроде нет, никто не валяется в обнимку?.. Ая встряхнулась, понимая, что сейчас нужно будет выйти и объяснять хозяевам, откуда они.
Может, у них переезд и дверь открыта? - подумала она, поднимаясь и садясь на ближайший свернутый ковер. Рулоны были внушительного размера, причем ковры на стенах тоже оказались немаленькие. Ая чихнула.
- Меня зовут Джо — вышел из анабиоза иностранец. Ая его поняла, но для неподготовленного уха это звучало как нечто среднее между «Чо» и «Жё». - Я из Мьянма. Я потерял все документы и должен обратиться в пхосольство. Вы не знаетье, гдье находится пхосольство?
- Бирманское посольство — машинально поправила Ая. В ее памяти заворочались все знакомые звуки других языков, но таких там не было. - Увидим. Вы так хорошо говорите по-русски?
У менья русськие корни — похвастался он. - Бабушька.
- Чхи!
- Чхи!
- Ох ты елки ж... - внезапно громко и радостно сказал кто-то, откидывая закрывающую вход занавеску. - А вы тут кто?..
Ая сжалась в комок.
- Мы просто пришьли — уверенно сказал Джо и встал.
В проходе стоял здоровенный бородатый мужик в тельняшке и камуфляжных штанах, и в одной руке у него был длинный узкий нож. Ая подумала, что нужно издать какой-нибудь звук, который обозначит их мирные намерения. Что в этом случае нужно сделать? Взвизгнуть?
- У кого пластинка заела? - удивился бородач и завертел головой.
- Не дьелай ей плохо — все так же уверенно сказал Джо и сделал шаг вперед. - Она спасьла мне жизнь, которая.
- Которая?.. - озадаченно спросил мужик. - Э! Вас как зовут-то?
- Менья зовут Джо — представился Джо. - Я из Бирмы. Я потьерял все документы и должен возвратиться в пхосольство... Обратиться в пхосольство. Где находится пхосольство в Москьве?
- А?..
- Гдье находится пхосольство Бирмы в Москьве? - упрямо повторил он. - Мьянма. Если правильно.
- Что?
- Вам как сказать, чьтобы было понятно? Если нужьно, я скажу оба слова.
Мужик растерянно махнул рукой.
- Да выходите...
Выйдя из комнаты с коврами, они попали в светлый коридор, а оттуда в замусоренную кухню. На кухне за столом, заваленным нарезанными и еще не нарезанными овощами, пакетиками специй, сидело человек шесть, в основном, с кружкой пива. И еще почему-то с книжками. В углу был фанерный диван типа «уголок», но разобранный до состояния «два места». На ободранных обоях были нарисованы фломастерами всякие разные картинки, витиеватое граффити «Плутон больше не планета!!!», феи с бластерами и еще какая-то каллиграфическим почерком вписанная муть, по большей части, стихотворного содержания.
Высокий кудрявый парень, сидевший на столе рядом с кухонной доской и накрошенной капустой, читал вслух какой-то справочник:
- Фридрих I Укушенный (нем. Friedrich der Freidige; 1257(1257), замок Вартбург — 16 ноября 1323) , сын Альбрехта II Негодного. Свое прозвище получил оттого, что его мать, Маргарита, дочь императора Фридриха II, убегая от своего мужа, жестоко обращавшегося с нею, при расставании с сыном, во время судорожных рыданий, укусила ему щеку. Брак и жена: Фридрих был дважды женат. Первая жена: Агнес Горицко-Тирольская. В этом браке был рожден: Фридрих Хромой. 2-я жена: Елизавета Лобдебург-Арнсхаукская. В этом браке были рождены: Елизавета и Фридрих II Серьезный.
- Ты к экзаменам готовишься, что ли? - не понял мужик.
- Нет, это она готовится, а я так, для мебели — махнул рукой рыжий в сторону девушки. Девушка вздохнула:
- Это тема. В теме есть Укушенный. Сын Негодного. Если ничего не сдам, так и буду о нем думать, во утешение. Ибо это не значит, что жизнь не задалась. Короче...
В это время Ая и Джо вышли на свет, и все уставились на них.
- Посмотрите сюда внимательно!
- А? - икнула девушка.
- Посмотрите внимательно! Кто их вписал! - громовым голосом возопил мужик и воздел руки к потолку. - Мне на них готовить или нет?
- Эть? - вразброд отозвалась вся компания. - Перепел, ты опять перепил?
- А ты вроде приводил кого-то...
- Последний раз спрашиваю: кто их вписал!
- Не я! - заорали все.
- Мне на них готовить или нет, я вас спрашиваю??? - он обернулся к застывшей в неудобном положении Ае и заворчал: - Нет, вы не стесняйтесь, просто внезапные вписчики — это как-то не всегда вовремя. Вы жрать будете?
- Жрать будьем — все так же уверенно сказал Джо. - Нас никто никуда не запно. Мы не спичьки. Мы просто пришьли.
На кухне оглушительно заржали.
- Она спасла мнье жизнь — чуть позже сказал Джо, отрываясь от тарелки супа, в который он щедро налил соевого соуса. Ая поклонилась и представилась, вызвав одобрительные аплодисменты. - Я несколько недель уже без...безпилотный.
- Безработный? - не понял Перепел. - Я не понимаю, может, по-английски?
- Я потерьянный — уперся Джо, продолжая говорить по-русски. - Это случилось ньедавно. Я потерьял все документы...
- Ага, и билет на самолет, я понял, а дальше? Тебя обокрали?
- Да. Полиция.. - Он махнул рукой. -Они не отвьели меня в посольство. У менья не было деньег, и я спал ф трубе.
- В трубе?
- В подземльей. В сабвейе.
- Ага, в метро. Да ты что... Как тебя не выгнали?
- Менья выгнали и еще раз. Я начал спать ф парке. Я продавал в пойездах. Я продавал в сабвейе...
- Не-не... Погоди... Ты что продавал?
- Кукол. Я умейю делать кукол.
- Из чего?
- Из ничьего.
Джо взял бумажную салфетку, лежавшую на столе, носовой платок, ловко скрутил из него кулек, взял вторую салфетку, скрутил веревочку, приделал одно к другому, пошарил по столу и нашел крупную деревянную бусину. Бусина уместилась на вершине кулька, а руки Джо начали теребить бумажного человечка, который пустился в пляс. Почти без акцента Джо пропел:
Я колобок, колобок...
Все покатились со смеху. Кудрявый парень подошел и обнял всех и Джо, после чего объявил всем:
- Я на работу, пока.
Он хлопнул дверью и ушел.
- У менья был курс славистики — объяснил Джо. - Но я был не уготовлен к грабителям и полуночьникам. Она менья увела суда, и я тут сижу в ваш компаний.
Ая медленно отодвинулась в угол и села на пол, хотя на нее никто не смотрел. Куклы. Надо же, а у него такое доброе лицо...
Перепел взял куколку и при общем одобрении заботливо посадил ее на полку.
Пускай тут и будет жить.
Гость с удивлением разглядывал квартиру, бродя по комнатам. Комнат, кроме комнаты с коврами, обнаружилось еще две, одна большая и одна маленькая - с поломанной мебелью, голым линолеумом и фантазийными занавесками из органзы. На полу валялись одеяла. Было относительно чисто для такого количества народу. Пока все разбредались после обеда, Перепел принялся шинковать то, что лежало на столе, ссыпая овощную соломку в какие-то хитрые емкости.
Ая рассеянно ела свою глютаматную мешанину, сидя на полу и думая о том, как странно быть такой-как-не-надо. Вот она. Ей нужно топливо. Она сделана из пластика и металла.
Но как можно, будучи сделанной из пластика и металла, делать то, что делают все остальные?..
Она восстановила еще часть информации с тех пор, как бродит по городу, не встречая ни ос, ни собак. Часть ее личности больше не поддается контролю, а это опасно. Часть памяти теперь говорила - она мало кому может отказывать, но может проклясть, потому что не могла сопротивляться просьбе, и с тех пор со многими так и сбывалось, если она что-то скажет.
Пока из этого не складывалось ничего, и почему-то не действовал холодный способ размышлений.
Это называется эмоции. Страх и ощущение не своей вины — чужой, но все равно нельзя так, нельзя — гнали ее вперед, водя туда-сюда по местам, хоть один раз увиденным на карте. Это понималось как-то отстраненно, к тому же точно знала, что делать — так же, как с глупыми собаками, которые ее ненавидели, с глупыми людьми, которые подходили к ней знакомиться, а потом готовы были на что угодно и как угодно.
Но сделать иногда ничего не могла. Как сейчас.
Беспомощность? Это новое ощущение? Осознание нового ощущения может повредить?..
Мысли соскользнули из привычного режима в непривычный, где были слова, чувства и множество лишних реакций.
Тьма великая! - раздраженно пробурчала девушка с дивана и впечатала книгу в диван раскрытой стороной.
Ты что, ей же больно! - вступился Перепел, поднял книгу и отряхнул.
Вот именно, тьма великая, подумала Ая и сгорбилась в углу. Мысли потекли беспорядочно, как у настоящей. Книге больно. Больно всем, только не мне. Сейчас эти добрые граждане оставят у себя Джо, потому что он любит делать кукол, а я...
Накатило ощущение, что пора уходить. Праздник для всех остальных, а ты остаешься на улице. Ничего я не могу, ничего я не умею... И Ая подняла голову.
«Действие противоречит логике» - взвыло что-то внутри. «Перечислите список ваших умений, чтобы не выдвигать контрфактического утверждения».
«Человеческое превалирует»
«Неудобно».
«Перечислите список ваших умений заново, чтобы»...
- Я не могу перечислить... - зашептала Ая. - Я ничего не...
Ты чего силу на тарелке оставляешь? - заботливо поинтересовалась девушка. - А?
Ая совсем отставила тарелку, аккуратно положила ложку на пол и встала, потому что надо было быстро взять рюкзак, зайти в туалет, выйти из него, открыть замок и уйти из квартиры, и все так, чтобы никто не заметил, как что-то разладилось. Слишком сильно сжатые веки задрожали, отказывая, и выпустили в протоки жидкость. Глицерин. Почему глицерин течет тогда, когда его не просят? Еще не потекли... Нет, уже потекли...
Это все положено настоящим, а нам это не положено.
Ая! - отвлекся от кухонной заботы Перепел. - Ая, ты чего?
Поток разбился о преграду, за которой начиналось что-то, что она так старательно пыталась успокоить. Почему-то, когда это начиналось,. там всегда были кошки. Один раз, год назад, она увидела замерзшую бездомную кошку, и веки тоже сжимались, пока не отказали совсем.
Ничего ему она отвечать не собиралась, но он действительно рванулся к ней так, как будто она была не какая-то разладившаяся машина, а вполне настоящая, и, если уж ему и книжку жалко, и кошку жалко, то...
...Но кошки. Это почему-то не выходило из головы. Кошки..
Но кто не смог спасти кошку? Кошка была, а ни одного из этих людей там не было. Кошки, если уж на то пошло, не должны замерзать под водостоками!..
Ааааааа... - без слов замычала Ая и крепко вцепилась в кого попало. Дальше захват пальцев заклинило.
Ты чего? - сказал он, рефлекторно обнимая рыдающую тяжелую девушку, которая его не отпускала. - Люди, авария! Караул! Ая, ты чего?
В глазах быстро потемнело. Она знала, как закрываются и открываются красные, слишком человеческие с виду глаза, веки которых не слушались команд и захлопывались по собственной воле, кривится рот, появляются пятна на лице (причина неизвестна) и возникает бесформенная конструкция, которая из обычного биомеханического тела, где билось пластмассовое сердце, почему-то превратилась в неуправляемый мешок с тряпками. Его трясло и подбрасывало.
Глубоко внутри Ая недоумевала. Что это? Почему нельзя контролировать ничего? Почему возможные сбои коммуникации должны так действовать на остальных? Интересно, а настоящие тоже видят себя так?..
Тело не подчинялось командам. Настоящие тоже видят себя так? Настоящие...
Какой тяжелый груз несут настоящие.
Ничего не понятно, потому что разладившуюся машину нужно починить и оставить в покое...
Люди, помогите положить ее на диван, она вообще не в себе. Ая, ты меня слышишь? За-яц! Ты меня слышишь? Ая! Ааая?!!
Что делают настоящие с потерявшими контроль? Если она не ошибается, то они друг друга или отчитают, или будут хором вокруг сидеть и говорить тяжелые слова. Это опасно для настоящих. Это предсказуемо вызывает у них чувство острого стыда.
Все всегда так делают, пока ты окончательно не закончишься — шепнула ей новая часть личности, которая сейчас выкручивала винтом позвоночник и заставляла руки сжиматься и разжиматься, хватаясь за покрывало. Ей бы хотелось прекратить этот бунт органического начала. Но ни руки, ни ноги ее не слушались, и двигаться никуда не...
Чего там вообще с ней? Скорую вызывать? - метались вокруг прозрачные тени.
Спокойно, я биотоки прощупал, у нее вообще истерика!
Это и без биотоков ясно, не видите, человеку плохо.
Что это за самообман? У меня нет никаких биотоков.
Чувство стыда дошло до критической отметки. Она мысленно отметила, какой это интересный опыт. Но ведь разладившихся кукол обычно выкидывают?..
М — промычала Ая, двигая заплетающимся языком. - Д-деталь этой системы нужно выкинуть. Необходимое действие...
Н-не выкинем — сказал Перепел. Ему было как-то не впервой, но так неожиданно на него девушки еще не падали.
Удалите это...
Ну зачем тебя выкидывать? Ты же, это, ж-живая — это, кажется, студентка.
Н-не ж-живая.
Т-ты чего? Живая.. Т-теплая... П-пульс вон бьется... А-а-а, н-народ — заорала студентка - я начинаю заикаться!.. уберите меня отсюда!
Н-не уберем! П-подержи ее хотя бы!
Ее суставы начало заклинивать один за другим.
Эй, она в меня вц-ц-ц-... Люди, отцепите пальцы! - студентка никуда не ушла. - А даже если ты и не живая, мне пофиг.
Н-е-е...
Нарооод!.. - заорал Перепел, сразу прерывая процесс всеобщего заикания. - Народ, а я понял! У нее то же самое.
А, то же сааамое! - почему-то понимающе начали повторять все вокруг. - То же самое... Ага, у меня было, я помню про то же самое! - И кто-то засмеялся, но не зло, а облегченно.
Ужас начал отступать, и Ая уткнулась в нестираную тельняшку, под которой чувствовался обычный теплый настоящий человек. Это был не Перепел, а кто-то другой. К тому же его тело не затвердевало в панике, как доска, когда проливался глицерин, и, значит, опасности в этом не было... Не хотелось бы напугать этих людей настолько, чтобы они попытались ее разобрать на мелкие детали.
Чья-то рука все время гладила ее по голове — не его. Ая хотела поинтересоваться, почему они все-таки вокруг нее сидят, но уже не успела и отключилась.
Вечером, доделав-таки свои вегетарианские изыски и скормив их тусовке, не очень трезвый Перепел объяснял Джо на кухне:
Это самое... Ну... Она у нас теперь будет жить, потому что так нельзя, чтобы она совсем потерялась. У нее явно проблемы какие-то, ну, и это самое. Может, эпилепсия. Я ничего не знаю про эпилепсию. Хорошо, что все обошлось...
Джо вообще ничего не понял в этой чехарде из слов-паразитов и обернулся ко второй собеседнице:
Какое? Something like this, как истерика?
Ага — подтвердила она — something like this. Я на психолога учусь, я знаю. Это вообще такая проблема.
Такайя пробллема — сказал озадаченный Джо и выпил пива. - Проблема. А как вы ее рещаете?
Мы ее просто решаем.
Джо ничего не понял, но собеседница ему хитро подмигнула:
Тебе надо объяснить? Короче...
Пожалуйста, не надо «корочьче».
Ага — хихикнула она. По-видимому, он уже усвоил, что после слова «короче» будет только длиннее.
Ладно, короче не буду. Так вот, короче... хм... Если у человека беда, но он не может объяснить, ему нужно безопасное место, еда три раза в день и штаны. У нас нет денег, но есть безопасное место. И еда иногда.
Ага, а иногда штаны — подтвердил Перепел. - Человеку нужно где-то кантоваться, ясно же. И штаны.
Потом он посмотрел на свои камуфляжные и грустно сказал: - А я скоро вообще без штанов останусь.
- И как вы тут живете без деньег? - поинтересовался Джо. - И что, без щтанов? Это же Россия, тут тьяжело.
- Птицам деньги не нужны! - свистнул Перепел. -Завтра фримаркет.
- Что это такое?
- Ты че, не знаешь?
- Может быть, я цивил — неожиданно сказал Джо. - Теперь объясняй. - Девушка с пивом заржала в голос.
- День варяга — объяснил Перепел. - Пришел, принес свои ненужные шмотки, забрал те, которые тебе нужные. Ну, а если у тебя ничего нет, то просто так приходи и забирай.
- Щмотки... а, вещщи. А про еду фримаркет нет? Церковь и прочее? Благотворитьельность?
- Нет. Благотворительность — фигня. Но можно играть на гитаре в переходе, пока работы нет. Короче...
- Не надо «корочче» - взмолился Джо. - Лучше пива.
- Короче, в отличие от собак, мы всегда приземляемся на все четыре лапы... И ты тоже тут живи.
Я живу... — согласился Джо и немедленно пошел в ванную.
Куски 5 и 6
читать дальше
ДЕТИ
Когда дети были свободны, они могли уходить от дома хоть на пять, хоть на десять километров и попадать в разные смешные ситуации, о чем написано немало книг и даже снято не самое плохое кино. Когда дети были свободны, они вели себя, как люди, а иногда — как дикие звери. Поэтому Маугли был свободнее, чем они — у него не было дома, но он знал, как ведут себя дикие звери. Как правило, звери не трогают тех, кто на них похож.
Маленький ребенок, которым он был бы когда-то на самом деле, бросил бы отчаянный взгляд на мальчика в одежде со старой картинки и с кожаным мячом под мышкой и тут же был бы уведен за руку строгой мамой. Настоящий зверь, которым он тоже был на самом деле, прибежал бы к мальчику и заскакал, припадая на передние лапы — пойдем играть.
Но Маугли был тихим, затравленным и грязным, хотя и выглядел сейчас по-звериному. И поэтому мальчик позвал его сам.
- Пойдем! - крикнул мальчик. - Пошли играть!
Такого Маугли обычно не делал, а вот — оказывается, можно было пойти с ним на пустырь, где рельсы, и играть там.
На самом деле рельсы шли через пустырь недалеко от станции Фили в сторону порта. Это был почти тоннель — с одной стороны — забор, с другой — старые-престарые тополя. Дома были совсем недалеко, и те дети, которые были достаточно смелыми и еще не очень заняты во всяких кружках и на занятиях, пришли играть с ними. Все равно в недавно снятых квартирах никто друг друга не знал, и поэтому никто не удивлялся — и незнакомый мальчик кидал свой мяч, а Маугли его азартно загонял. Посмотрите, как взвивается вверх огромная белая собака, ловя кожаный футбольный мяч! Спросите — это его собака? Похлопайте!
Если бы Маугли мог тогда думать о времени, которое шло в другую сторону, то он бы понимал, что его время и время мальчика — как два тяжелых катка, которые могут столкнуться, ломая все, что между ними попадет. Катки катились неспешно, но неостановимо.
Их спасло то, что они просто не столкнулись.
Поезда тут ходили раз в полдня, и ничего страшного ни с кем не случилось бы.
Это продолжалось часа два, дети уже начали какую-то другую игру, и Маугли, заметив, что всем наскучило, как он ловит мячик пастью, решил уйти в кусты и все-таки превратиться. Может быть, это принесет еще больше радости, когда все станут окончательно свои?
Дети испугались, но странный мальчик велел им не бояться, а ощупать Маугли. И они ощупывали его тощие руки, задирали дырявую футболку, удивлялись, какой он грязный и что он не очень хорошо умеет говорить, а, наверное, просто говорит не по-русски, а потом потащили его всей толпой в квартиру к самой старшей из девочек, где в отсутствие родителей запихнули в ванну. «Все равно у Равшаны мама сутки на работе» - сказали чьи-то младшие сестры. Мыл его мальчик с мячом, правда, он больше не притрагивался к воде, а командовал.
Маугли быстро одели в подходящую одежду — ее из дома принес самый младший, которого ждало за это не самое суровое наказание, если вообще мать заметит, куда делся узел со старыми тряпками — и приказали не болтаться где попало, а идти на чердак, почему-то оставшийся открытым в угловой пятиэтажке. В верхней квартире жили беспробудные алкаши, которым было плевать, кто лезет наверх в такое время. На чердак ему принесли драный матрас со свалки, он улегся на него и превратился снова. Это опять всех напугало, но теперь уже насмешило.
Родители должны были возвращаться с работы. Дети из съемных квартир разбежались моментально, дети из обычных ушли уже давно, потому что их родители не вкалывали на работе круглые сутки, а есть хотелось, а мальчик с мячом пожелал ему удачи и растаял в воздухе.
Через месяц Маугли уже говорил получше. На вопрос, сколько ему лет, он отвечал «десять». Дети, которые не были очень-то свободны, таскали ему еду, а дети, бывшие посвободнее, сами не имели, чем поделиться — бабушки у подъездов ворчали, что это дети почти заброшенные - но мальчик с мячом подзуживал их на такие дела, о которых они и не думали раньше. Например, осмелиться попросить маму покормить большую белую собаку.
Папы и мамы детей из съемных квартир относились к этому проще — у кого не было бабушки, тот играл в своей компании, покуда мама целый день возится с младенцем или готовит, а то и просто работает с утра до ночи. «Как будто они живут не в наши времена, а давным-давно, а во дворе у них коза и пеленки» - ворчали образованные бабушки. Другие семьи вообще вызывали у соседей желание ругаться, хотя мальчику с мячом непонятно было, почему они так ругаются, время мирное. «С гор приехали, обалдуи, чучмеки, гастарбайтеры»... - вторили дедушки и пьяные мужики. Впрочем, в его время было еще и поинтереснее.
Ни в какую «опеку» или милицию никто, тем не менее, не звонил. С ума сошли, еще на детей стучать.
Мальчик с мячом мог сидеть с Маугли, сколько ему позволяла судьба — он был болен прозрачностью, такой неожиданно наступавшей прозрачностью, которая истончала его образ в секунду, если никто на него не глядел, и ему приходилось рассказывать как можно больше баек или еще каких побасенок, чтобы не пропасть. Его время шло своей дорогой, и Маугли был благодарным слушателем, так как не все дети, выбегавшие во двор в положенное время, могли ходить на пустырь тогда, когда им вздумается, а без этого очень грустно становилось мальчику с мячом.
Во двор Маугли спускался в любом своем облике — собакой по лестнице ходить было бы труднее - но через месяц-два их благополучие начало растворяться, как радужная пленка на воде: дворник поднялся по лестнице, чтобы впустить рабочих на крышу, заметил открытый чердак и выкинул с него матрас, байки мальчика с мячом приелись, он становился все прозрачнее и больше не мог ходить с детьми на футбольное поле. Зато мамы самых маленьких детей, играющих в песочнице, привыкли к Маугли в его человеческом облике — подумаешь, мальчик, наверное, пришел из соседнего двора.
Мальчик с мячом учил его читать. Иногда это делала девочка Шакэ, которой было тринадцать лет, но потом девочка Шакэ начала пропадать, болтаясь с подругами и сидя на трубах в парке, и ее сменила девочка Амина, потом Ирина, а потом девочка Таня. Чтение плохо лезло в голову Маугли. Что-то у него в голове было не так: то ли по-людски, то ли по-собачьи.
Дети за лето выросли, а Маугли — не очень.
Тем не менее теперь было, с кем поговорить. Маугли даже пожаловался на то, что никак не может найти одного Человека, которому ему нужно передать очень важную штуку, но мальчик с мячом, выслушав, подумал, почесал в затылке, помянул какую-то поликлинику — и обещал подумать поплотнее.
ПОДРУГИ МИРЕЙ
Мирей сидела за компом и читала логи.
Их было трое: Мирия, Люба и Оля-Сова. Они изучали осознанные сновидения. Это было очень удобно делать, тем более, что на тот момент Мирия торчала во Франции, Люба - в Ростове (правда, ближе, не на Дону) а Оля-Сова была из Петропавловска-Камчатского.
Ни в какой тусовке они не были и не состояли. Все с кем-то тусовались, хотя бы аниме смотрели, а они - нет. Потусуешься тут, как же.
Сова была самая продвинутая из всех. Ей был уже двадцать один год, она была веселая в любое время суток, и непрошибаемая Мирия с постоянно усталой Любой ее любили не только за то, что у нее сны интересные. Она первая в сообществе прочитала "Практическую магию", Юлиуса Эволу и руководства по осознанным сновидениям. При этом при всем она почему-то работала в милиции.
Люда была постарше, заканчивала медицинский и проходила практику в местной поликлинике, где нужно было дежурить сутки через трое. Поэтому сны у нее были особо интересные и развесистые, но самые неосознанные из всей троицы. Сообщество с них просто валялось. От Мири сообщество не валялось, но иногда ей был полный привет, он же превед. Особенно когда ей снились звери.
Мирей читала логи, а потом переписку, потому что ей отчаянно нужно было вспомнить, что она не одна.
Мирей была художница. А еще сновидица и умница. А еще иногда выгуливала собак. Вот сейчас она делала, к примеру, редактуру. И ее нужно было, к примеру, закончить через пару часов. А то потом проснутся дети, и будет совсем плохо, потому что дальше надо на работу, а потом обратно. Обратно нужно поздно. А спать теперь вообще никогда нельзя.
...В тот год Люба приехала в Москву один-единственный раз, чтобы помочь в разборе детских шмоток. Именно так, потому что Мирей с Горацием разводились, и с чужой квартиры надо было съезжать. Детей у Любы тогда еще не было, и Мирей удивилась, какая она тоненькая и с двенадцатью косичками.
Она подкидывала Марика чуть ли не под самый потолок. Маааарк! Марррррк! Маррркуша! Ухххх!.. Марк хохотал во все горлышко. Боря стоял рядом и смирно ждал, вместо того, чтобы ныть или бояться.
Развиртуализировались наконец - вздохнула она, стоя посреди огромной горы детского барахла. Мирей хотела засмеяться, засмеялась в рукав и почему-то заплакала. То ли оттого, что Гораций должен был вернуться вечером с этой самой, и их тут уже не должно было быть, то ли потому, что сейчас девушка, которую она видела только во сне, запросто играет с ее детьми и радуется, а родной папа не сказал ничего, кроме "вам есть, куда идти".
Вам есть, куда идти, туда и идите.
- Да ну и фиг бы с ним! - Люба отпихнула ногой кучу застиранных ползунков и обняла ее "со страшной силой". - Зато у тебя своя квартира есть и ты уезжаешь в свою собственную жизнь! Ты, между прочим, отсюда забираешь самое ценное, а они тут будут безыдейно трахаться, пока не умрут.
Мирей вспомнила, как сидела на подоконнике этой квартиры пару лет назад, перед последним рывком в Киев - решительная, легкая, и Гораций не хотел ее отпускать, а она сказала, что у нее, между прочим, крылья есть, и никакой муж ее удержать не в состоянии. А потом она приехала, потом они поженились, а потом быстро родились Марик и Борик, а потом...
Ну и, действительно, нафиг он такой? В конце концов, если верить фэнтези, все ведьмы как-то обходились без мужиков, да еще и размножались. Но огромные кучи вываленных из шкафа шмоток выбили из нее слезу второй раз. Это был такой поток слез, что на ногах она не удержалась и села прямо на собранную сумку с игрушками. Что-то треснуло.
- Аааа, я же самое тяжелое забираю - выдавила она с очередным вздохом. - Самое тяжелое! Он вообще не понимает, как это!
- Ну и нафиг он тебе тогда? - сказала Люба и почему-то начала хохотать «со страшной силой», как орангутанг. И Мирей тоже начала. Они тогда смеялись, наверное, часа два, а потом приехал Людин друг Лесовуха на своей ломаной "тойоте" и увез их со всем барахлом в бывшую бабушкину квартиру.
Люба тогда осталась на ночь, и утром Мирей рассказала ей, что ей снилось, что Люба беременна, и Люба подтвердила - да, она беременна, только ни в какой замуж не собирается, потому что нафиг они все нужны. У нее такая здоровенная семья, что и бабушек у этого ребенка будет аж четыре! Ну, и дедушек тоже.
- Четыре... - завистливо вздохнула Мирей. - А я вообще одна на целом свете.
- Ты не одна - строго сказала Люба. - И тебе есть, где жить. Это важно. А еще у тебя нас много.
- А ты точно думаешь, что все, кто сидят в сновидениях, наши? - поглядела на нее Мирей над чашкой с кофе с молоком. - Им же пофиг на самом деле. Они так все друг друга поглаживают - "ты молодец", "ты мудрая-мудрая", "ты настоящая ведьма" - а когда мне было плохо, ни один не пришел.
- Я пришла - сказала Люба. - А Мирия не может прийти, потому что у нее своей дочке полгода.
Госссподи, опять эти дети... Горацию неудобно — дети... Мири не может — дети... Почему раньше так не было, а сейчас людей разъединяют дети?.. И Мирей опять заплакала.
- Ну ты чтоооо? - обняла ее Люба. - Ты чтооооо?.. Аааа-а-а-а?..
- Почему нельзя поехать куда-нибудь, где мы будем все? - спросила Мирей у потолка. - Почему нельзя жить нормально? Вот была бы у нас целая деревня, и мы бы все там жили все рядом, а так даже в городе нормально не найдешь никого.
- Потому что телепорт еще не придумали - сказала мудрая Люба. - Но ведьмы мы или нет? Остаются сны.
- Ага. Ты мне можешь только сниться.
- Зато ты мне можешь.
Она уехала на следующий день. В сети она появлялась редко, потом у нее появилась дочь Лена, она же почему-то Зараза и Белочка-Белочка. Дочь Лена обладала чудесным характером и могла не спать сутки напролет, несмотря на четырех бабушек. Поэтому со сновидениями у Любы начались «перебои». Видеться с подругами она теперь могла только во сне. Поэтому «перебои» ее очень расстраивали.
«- Я сегодня летала в городе, в котором в домах нет окон» - плыл по экрану текст, белый на зеленом фоне. «Я почти не делала взмахов руками и не двигала ногами, но могла видеть, как подо мной плывут липы, ясени и клены. Аллеи в этом городе были засажены особенно тщательно, и листья были так близко, что я сорвала один листок и сунула в карман. А потом я проснулась».
Проснулась... Мирей потерла глаза. Ее уносило в какой-то транс. Зачем вообще было открывать еще и сообщество! Ну, немудрено, опять нужно вычитать анонимный жуткий бред на тему стиральных машин, и мозги сопротивляются. Даже страница этой фигни причиняет мозгу серьезные повреждения, почему кому-то за это дали денег?.. И сколько?.. Хорошо, что никто не пишет, кто именно это делал. О черт.Почему я всегда берусь за самые дурацкие задания через третьи руки? Может, все-таки податься в копирайтеры? Там больше платят.
Завести бы кошку, но мама всегда говорила, что кошек категорически нельзя заводить в одном доме с маленькими детьми. Но у всех же кошки, кого ни начни читать. Может быть, все-таки можно?
- Уааа... - раздалось тихое мяуканье из соседней комнаты. Мирей дернулась на звук, но он не повторился. Она торопливо вычитала еще полстраницы, выпила кофе (ненавижу кофе, кто только придумал кофе...) и опять заглянула в ЖЖ.
«Я проснулась, потому что я не хочу проспать на работу»... - госссподи, уже четыре часа!.. - «...а перед этим мозг работает быстрее, и за пять минут я видела пять очень разных снов».
Ну конечно. Спать-то им можно. Всем можно спать, только мне нельзя. Нет, подумала она, если оставить такой коммент, человек застесняется. А у Мирии всегда самые интересные сны, каких ни у кого не бывало.
«Я видела то, чего не может видеть человек»...
Что? Мирей поудобнее устроилась на стуле.
«Я видела, что мы все объединились и поселились в городе с закатными улицами. Не такими, на которых вечный закат или рассвет — я просто видела эти улицы, озаренные закатным солнцем. Вы все были со мной и летели рядом. За домами виднелся океан. Я смотрела вниз, через перекрещенные провода, и видела, как идут трамваи, летит орел и растут разные цветы на этих улицах. Было очень здорово.
А по улицам шел человек и нес солнце за плечами».
Вот черт. Вот черт.
Мирей представила себе эту прекрасную картину, и ее немедленно накрыло ощущение одиночества. Под постом было уже не менее десяти комментов, авторы которых уверяли, что летали с Мири над рассветным городом. Над удивительным, розовым, рассветным городом... Ага, щаззз, как же. А ты сиди и кропай свои несколько сокращабельных страниц, пока не посинеешь. В такое-то прекрасное общество тебя и не пустят, поди...
Она добила еще полстраницы. А потом последние полстраницы.
Мирия...
Она вошла в скайп и нашла там огонек Мирии. Долго думала, что сказать, но мыслей в голове как-то не было.
«Мири, мне очень одиноко» - отстучала она на клаве заплетающимися пальцами и все-таки рухнула на полчасика спать. Если Мирия ответит, то все будет немножко легче. Если уж она за компом, она чаще всех отвечает.
Ее разбудил отчаянный вопль Бори и звонок в домофон.
- Борей, успокойся, это Нита! - крикнула она, влезла в штаны и открыла замок, чтобы Нита могла войти. - Вот, вот, уже пришла-пришла. - Она в две минуты собралась, сунула в рот ложку сахара, чтобы открылись глаза, и так же автоматически поставила греться баночки с детским питанием. Все, пора-пора.
- Ха-ха, у меня есть настоящая нянька! Я могу ходить на работу-у—у! - Мирей свистнула и закинула за спину пустой рюкзак. Брысь из дома! Зачем вообще сегодня торчать дома! Друзья — это великолепно. Спать — вещь необязательная. И вообще, настоящая ведьма справится с чем угодно.
Перед тем, как войти в метро, она весело помахала рукой облаку в небе, очень похожему на ведьму, летящую на метле.
ГРАМОТНЫЕ ЛЮДИ
Он\на ехала в метро.
Он\на жила от метро довольно далеко. С ней\ним была тяжелая ноша. Поэтому ей\ему хотелось не уставать от бессмысленного движения людей вокруг, а просто читать.
Плакаты вокруг вызывали адское раздражение. Он\на решила не испытывать терпение своей покровительницы мольбами о вразумлении рекламных работников, а уткнулась в книгу. В конце концов, чего от них ждать, в этих конторах и так все неграмотные.
"...Грамотность по себе не есть просвещение, а только средство к достижению его; если же она употреблена будет не на это, а на другое дело, то она вредна. [...] Умственное и нравственное образование может достигнуть значительной степени без грамоты; напротив, грамота, без всякого умственного и нравственного образования и при самых негодных примерах, почти всегда доводит до худа. Сделав человека грамотным, вы возбудили в нем потребности, коих не удовлетворяете ничем, а покидаете его на распутье.
[...]
Что вы мне ответите на это, если я вам докажу именными списками, что из числа 500 чел., обучавшихся в 10 лет в девяти сельских училищах, 200 человек сделались известными негодяями?"
Владимир Даль, «Заметка о грамотности» (1858)
Ишь чего придумал. О вреде грамотности. Попробовал бы он...
Он\на почувствовала взгляд. Напротив него\нее сидели двое мужчин, разглядывавших его\ее с тяжелым интересом. Тяжелым? Почему тяжелым?
Потому что взгляды тяжелые, мысленно укорил\а он\на себя. Хотелось продолжить читать, чтобы узнать, с какого перепугу Владимир Даль составил свое наблюдение. Хотя — крестьяне...
Эти двое были не похожи на пару, как ему показалось сначала. Кроме того, у собаки, сидевшей с ними, был очень больной вид.
Вот черт, подумал\а он\на. Все так тяжело. Мир упорно не соответствует.
После удачного стрита он\на возвращалась домой. По дороге удалось успешно перетереть со встреченной гей-парой, очень добрыми людьми, которые всегда ободряли и воодушевляли его\ее. Еще бы, даже без операции сейчас очень тяжело найти хоть какую-то нишу в обществе, хоть жизнь и стала безопаснее, но он\на делала это открыто — особым образом одевалась, хотя никогда не могла заставить себя носить юбки в этом городе, старательно худела, делала прически, изгоняла из речи глупые обороты и матерок, оставшийся от жизни в маленьком северном городе, говорила о себе в женском, таком притягательном роде. И мир стал проще, хотя и сильно опаснее.
Ладно, надо отстаивать свои права. Иногда грамотность спасает, вопреки ценному мнению составителя словарей.
Сегодня ей\ему очень кстати сказали — если ты боишься играть, представь, что ты клоун или кукла. Это помогает. Старшему из знакомой гей-пары это помогало еще тогда, когда он получал по шее в тех гребенях, где вырос. Он занялся карате, уехал в столицу, выучился, нашел работу и любовь, и это подтверждало правильность подхода — а младший, правда, пока что руководствовался принципом «выдуманным не больно». Ну что же такое, возмутилась он\на. Нет, конечно. Я не выдуманная! Я живая.
Если будет конфликт, сделаю вид, что я бойцовая кукла, — подумала он\на, хотя пока не ощущала никакой агрессии. А то.
Один из двоих агрессивных личностей подтолкнул собаку к нему\ней и скорчил рожу.
Все-таки люди — подумала он\на. Пытаются познакомиться по пьяни? - улыбнулась и протянула руку.
Пес заскулил и отпрянул.
… - невнятно прозвучал осколок чужой речи в грохоте вагона — речи настолько чужой, что не сравниться ей ни с одним известным языком. Он\на поняла это сразу. Пахло агрессией.
- О, Геката... - сорвалось с языка. Он\на непроизвольно потрогала щеку. Священный знак еще не успел стереться, и, значит, есть какой-то шанс, что благословение еще не отошло.
Он\на не знала, кто это. Может быть, это опустившиеся бандиты или новые выходцы с Кавказа, которых сейчас принято обвинять во всех смертных грехах, они там разные, а боятся всех подряд. Может быть, недостойные животные только что откинулись с армии, и тогда придется попотеть, чтобы отбиться. Но за те две с половиной минуты, пока пес прятался от нее в дальний угол, а эти двое, не приближаясь, как будто занимали все доступное пространство, из которого нужно было теперь вырываться — за это короткое время, о Госпожа Кладбищ, он\на поняла, что в происходящем таится ужас, которому нет места среди живых, и это было очень-очень страшно (мат-т-ть его, и его, и его — всплыл в памяти тщательно вытесняемый загиб).
Он\на встречала и наркодилеров, и сутенеров, и бандитов — но эти были безопаснее. Он\на заметила, как обмякли и побледнели оба соседа — справа и слева.
Сп-пакойно, подумала он\на. Викка учит нас верить в силу Богини и женщины. Пусть у меня нет женского тела, но есть неиссякаемая женская сила, идущая от самой матери-Земли. А если все еще нет — я, блин, привычно обойдусь грубой и мужской!..
И поэтому он\на решительно подхватила футляр с саксофоном и шагнула навстречу ужасу.
- Вы чего хотите, ребят? - спросила он\на буднично и совершенно на гопницкий манер. Все-таки куда денешь большой опыт уличной драки.
- Мы не хотим, — сказали вроде бы оба, когда говорил один. - Мы ничего никогда не хотим.
Он\на была готова и к такому. Издеваются, значит. Меня почуяла их собака, а в книгах сказано, что у Великой души есть враги. Ну, враги и враги! Разберемся! Что-то мощное, дающее надежду, уже поднималось изнутри, и он\на спросила:
- Ну че тут? Вам что-нибудь от меня нужно? Может, вы прикопаться хотите, а? - и хитро подмигнула, чтобы было посмешнее.
Старший из них сделал такое движение рукой, как будто кидал что-то на нее\него. Но через секунду довольное выражение его лица сменилось на растерянное.
- Не беспокой нас — сказали опять как будто оба.
- Да уж — сказала она со всем выражением. - Не беспокою. - И повернулась к выходу из вагона. Там уже толпились желающие выйти побыстрее.
- Чья ты кукла? - догнал его вопрос, исходящий из нечеловеческой глотки. - Зачем к нам пришла?
Он\на растерянно обернулась.
- Чья ты кукла? - явно в гневе вопрошал тот, что помладше. - Чья?
Какая еще кукла? Что это за обзывательство такое? Тоже мне, и прикопаться нормально не могут, гопота. И тогда он\на, чувствуя, что дело уже не швах и не придется ни материться, ни прибегать к грубому и слабому, ни звать ментов, ответила из дверей.
- А, может, и кукла, че. А, может, я кукла богини.
- Богини? - удивились оба. - Никогда не слышали ни о какой твоей Богине.
- Она велика! - Он\на почувствовала в себе проповеднический зуд и не смогла удержаться. Возможно, стоило проехать еще остановку. - У нее множество имен — Фрейя, Великая, Рея, Геката! Она покровительствует родам, играет Луной, как мячом, водит за собой стаю волков, любит диких кошек и не терпит собак — тут он\на покровительственно посмотрела на бедного шелудивого пса — и символы ее — вайда, пентакль и Золотой шар!
- Золотой шар — проскрипели оба. - Золотой шааааар...
Она покровительствует всем женщинам и дает им убежище от мира мужчин, грубого и слабого — продолжала вещать он\на. - И поэтому нет мне вреда ни в одном из трех миров, ибо я всегда говорю во имя ее. А вы все, ребята, суть просто козлы неграмотные.
Пес заскулил, подняв морду вверх.
Оба они сгрудились над собакой, уменьшившись в размерах. Воодушевившись, он\на продолжала:
- Она хранит меня даже в московском метро!
И тогда тот, кто был постарше, вынул из кармана какой-то маленький прибор и поводил им в воздухе.
Он\на почувствовала, что в челюсть ввинчивается бур. Никогда ей не приходилось испытывать такой боли. Он\на уронила футляр с саксофоном и скорчилась на полу, но не удалось даже скорчиться — титановый сустав в бедре пылал огнем.
Существа встали над ней\ним, издевательски улыбаясь.
- Вы чо, ребята?... - простонала он\на. - Вы чо?.. Идите нах!..
- Больно грамотная — проскрипели они.
Он\на в ужасе посмотрела на них.
- Сейчас ты расплавишься — тяжело сказал один, а, может быть, оба. Ртов они уже не открывали. - Ты расплатишься. Куклы умирают от этого через час.
Сквозь пелену боли она замечала, как они переступают через нее и подходят к дверям.
- Вы, куклы, слишком горды! - прозвучало у нее\него в голове. И двери закрылись за ними, прищемив взвизгнувшую собаку.
«Богиня»... - думала он\на, извиваясь на холодном полу. - Как могло так получиться? Богиня!.. - оставалось только взмолиться. - Что это!.. Ты же хранишь меня даже в московском метро, где не светит луна, подземье — твоя территория!..
И явилась ей\ему богиня, освещенная холодным светом вагонных круглых ламп. И сказала:
- Вспомни, что ты сказала неправильно.
- Я - неправильно... Я сказала неправильно... - Боль ослабла, и он\на смогла сесть, держась за сиденье. - Да ты что, Великая, я что, послать не имею права, что ли... А! Вот! Я не кукла! Я не кукла!!!
- То-то... - наставительно сказала Богиня, имевшая вид Тысячерукой и впридачу Тысячеликой. Впридачу все это зверски двоилось в глазах. — Надо знать свои права. - И исчезла. Или, может быть, ее\его опять сглючило. Но вид у Нее был такой реальный, что нечего было и думать о том, что все это херня. Она очень явно существовала.
Боль прошла через несколько минут.
Он\на сколько-то времени посидела на полу, цепляясь за холодный кожзаменитель, отходивший от сиденья лоскутами. Очень ныла челюсть в том месте, где когда-то ввинтили имплант. Блестели металлические поручни, сияли лампы, и на белом пиджаке, который он\на так берег\ла, не было ни пылинки. Но, стоило ей\ему встать, костюм весь покрылся складками и пятнами.
Когда он\на наконец добралась до дома, сердитый вписчик, собрат-викканец, засунул костюм в стиральную машину, выдал ей\ему порцию ругани за то, что не оповестила, когда он\на вернется домой - «я же за тебя беспокоился, дура!» - и хотел затащить в кровать, чтобы отогреть окончательно. Но он\на спокойно отвергла все поползновения.
- Ты чего, я богиню видела — гордо и спокойно сказала он\на. - Она меня от гопников спасла.
- Каких, твою мать, астральных, что ли?
- Реальных. Грамотные, ексть ты, люди оказались. Я им даже проповедь прочла.
Он помотал головой, не умея связать то, во что верила он\на, и вполне реальных гопников, оставивших вполне реальные следы.
- И чего они хотели? Вломили, что ли? Или твоя богиня еще и от люлей защищает? - Он\на утвердительно кивнула, и глаза у него стали круглые-круглые. - Ага, как же. Так им не удалось.
Этому стоило поверить. Потому что он точно знал, что могло бы быть. Никогда еще ни одна транс-женщина, нарываясь на таких уродов в черте города Москвы, не приходила домой целой.
- Не удалось? - он с ужасом выслушал подробности. - Черт! Черт, меня там не было, я бы... И чего сказали, когда не удалось?..
Он\на покачала головой.
- Ничего сделать не смогли, плюнули и ушли.
- Что?..
- Они сказали, что я слишком гордая кукла.
- Ох ты чооорт... - только и сказал вписчик и сочувственно посмотрел на нее\него. - Приставали, обломались, навредили, обозвали гордой куклой и ушли... Вот теперь можно сказать — настоящая женщина.
ДЕНЬГИ
Дорога до библиотеки никак не изменилась за два года. Последний раз она была здесь по пути на набережную, потому что невозможно пройти мимо этих мест и не проведать ностальгию. Сборище у метро — это, конечно, интересно, но библиотека-то...
Мирей уже дошла до ступенек заднего крыльца, и тут хлынул дождь.
Сегодня на крыльце то ли прятались от тучки, то ли курили человек 10. Человек 5 из них были «саженцы», которые днем участвовали в пикете против вырубки дубов. Остальных она не знала. Наверное, он тоже «саженец», они все похожи, эти новенькие-зелененькие нефора. Кто только эту традицию завел, раньше таких не было. И вообще, эти рубашечки клетчатые...
Костя есть? - у человека явно не было нормального имени, только паспортное. Она помахала пакетом с апельсинами. - Костя?..
Я Костя. - Толстый парень в очках тоже достал из рюкзака пакет, из пакета-конверт с деньгами, уронил пакет, но не заметил этого и продолжил копаться, теперь уже в конверте.
- Подними — вступил кто-то.
- Погоди, мы сейчас разберемся. Ты почему опоздала? Две или полторы?
- Условлено было две. - ситуация сразу резко напомнила Мирей другие несмешные ситуации. Да ну, если человек назначает встречу «у библиотеки», то, наверное, знает, что это за библиотека, но...
- У меня с собой только полторы — сказал «саженец» и уставился на нее сквозь очки.
Ну вот, опять. Откуда только такие козлы берутся? Она прекрасно знала этот вид заказчиков.
Мирей вздохнула и громко сказала:
- Чувак, по почте условились — две. Две тысячи рублей. Работа сделана. Отправлена. Вычищена. Проверено. Ты просил приехать лично, потому что с карты на карту перевести не можешь. Две тысячи рублей. Ты понимаешь, что такое две тысячи рублей?
- Понимаю. В кафешке посидеть. - он явно издевается, подумала она и подошла поближе. Дождь ливанул еще сильнее, и под козырьком стало тесно и мокро.
- В кафешке посидеть, пива выпить...
- Чувак, это не очень честно — сказал кто-то. - Тебе жалко, что ли?
- Ага — насмешливо сказали сзади. - В кафешке, да...
Общественность начала придвигаться поближе, чуя, как сказала бы Оля, классовую солидарность. Один на один, может быть, он и настоял бы на своем — Мирей не всегда удавалось обойти такое — но в этот раз он сдался и начал отсчитывать рубли, демонстративно пересчитывая до бесконечности. Наконец он сунул ей две зеленых бумажки и глумливо поинтересовался:
- На детей, штоль, не хватает?
- Денег не очень много — процедила Мирей.
- Что, тусовка есть, а работы нету? За пятьсот рублей уже морду строим?
- А моя морда должна тебя устраивать, да?
Саженец смотрел на нее ехидным взглядом. Мирей тоже уставилась на него и улыбнулась.
Она вспомнила этот период, когда бурлила жизнь на парадных ступеньках, на крыльце и по всему парку — веселые парни и девушки в венках и с деревянными мечами, студенты вузов, переписывающие друг у друга на листочки значения рун с единственной принтерной распечатки, бесконечные песни, которые записывали ручкой в тетрадь в клеточку и на кассетный диктофон, изучение эльфийского языка. «Ничьи» квартиры, где можно было болтаться сутками, не приходя домой и не опасаясь, что там будут принимать наркотики или склонять к сексу — разве что втянут в длинный спор о характерах и оружии персонажей саг и легенд. Любимые авторы как пример для подражания. Никаких «женщина должна». Драки с гопниками, когда могли очень пригодиться свежеприобретенные приемы фехтования на катанах из лыжных палок - «плюс десять к выживанию».
Нищие студенты тех же вузов, зарабатывающие пением на улице. Менты, от которых тусовка позорно затихала, но потом через пять минут начинала жить снова. Босые хиппи и отвязные панки в «гриндерах» и невероятно драных штанах, лисьи хвосты на шапках, долгие разговоры, виртуозно вышитые прикиды и ощущение какого-то сплошного братства , которое не исчезало долгие годы. Мирей приводила туда старшая сестра. С тех пор Мирей была Мирей, а не Марина.
Сначала над ними смеялись, менты их разгоняли, и она, пускай и не участвовала больше, зверела, встречая в прессе и свежевышедшей фантастической попсе презрительные упоминания о том, как жалкий чудик с деревянным мечом не сдюжил против реального пацана. Потом вышли фильмы Питера Джексона по «Властелину Колец», которые все дружно ругали, и отношение к ним резко изменилось.
А потом и вовсе все изменилось...
- А у тебя-то жизнь есть? - спросила она. - Или только то, о чем ты можешь рассказать мамочке? Вот ты такой стоишь, только что пытался отжать у меня деньги...
- О! Де-еньги!
- Да были бы фантики, ты бы тоже попробовал. А жизнь у тебя есть? Или ты весь умер уже?
- Ой, какие истории. Я тут наслушался их на всю оставшуюся.
- Ага, ясно — фыркнула она. - Тебя тут заслуженно обидели, и ты так все время развлекаешься. Ну, гордись!..
- А чего ты так на деньгах зациклилась? Да, у тебя же ж дети — презрительно хмыкнул саженец. - Размножалась не глядя? Сказочки читала? О детях надо было думать, а не о деньгах!
- А в морду за «не глядя»? - рассердилась Мирей.
- Ты чего, дура? - он перешел в режим праведного гнева. - За что мне-то в морду? За правду? Ваша тусовка заводит детей вообще не думая! Ребенок не кукла и не игрушка! Если ты занималась тут всеми этими сказочками, то какая из тебя мать-то?
Хоть бы какая-то тусовка на самом деле была, подумала она. Лучше бы я тогда не потерялась из виду. А то бы я тут не стояла. Откуда вообще такие берутся? Из тины? Третий раз за полгода, в разных местах...
- Сказочки очень полезны при воспитании детей — процедила Мирей. - Зажимать оплату вредно. А ты выметайся, а то я забуду принцип рыцаря. И пакет подними.
«Саженец» попробовал задвинуться глубже под козырек, но его уже не пустили.
- Пакет подними!!! - заорала она не своим голосом.
Не рискнув при народе нарываться на драку, «саженец» медленно вышел под дождь, сжимая в руках пакет. Вытащил из кармана мятую пятихатку и сунул ей в руки.
- Иди отсюда — сказала Мирей.
- Ты, самка! - заорал он из-под дождя.- Самка! Нарожала щенков и гордится!
Пользуясь присутствием хоть какого-то народа и тем, что он уже потерял позицию, Мирей швырнула в него стаканчиком от йогурта и пронаблюдала, как он уходит, скользя по мокрой гальке и земле, вниз к набережной. Иди-иди. Она достала из кармана сигареты. Сигареты были мокрые.
- Вот ирч — проворчала она и сунула сигареты обратно. - Чего это он? Откуда все?..
- А чего ты такая злая? - неожиданно наехал кто-то из оставшихся «саженцев», хотя и видел всю ситуацию с самого начала. - Чего вы вообще погавкались? Из-за детей, что ли? - вопрос подразумевал отношение «зачем вы нарушаете наше хрупкое равновесие из-за такой ерунды», начисто игнорировал причину и выводил ссору на новый виток спирали, но боевое настроение уже куда-то делось, и осталось только глубокое огорчение. И пакет апельсинов.
Тяга к миру иногда принимает у людей вид тяги к хорошему поведению. Например, чрезвычайно невоспитанно требовать себе что-нибудь законное.
Она опять глубоко вдохнула.
- За мир надо бороться, между прочим.
- Ну, мы за тебя немножко поборолись... А че ты сейчас-то такая злая? Людям надо прощать.
- А ты думаешь, оно за пять минут пройдет? - фыркнула Мирей. - Я, между прочим, вообще одна на свете. Знаешь дорогу до метро?
- Нет. - Он испугался. Этот был явно не из местных. Не «саженец», но питерец, наверное.
- Ну, пойдем, покажу... Покажу и расскажу...
- Не пойду.
- Ну, не иди... - она вручила ему один апельсин и медленно пошла обратно под дождем.
ВПИСКА
Ну почему ты отовсюду исчезаешь?..
Потому что ее сделали из пластика и металла, подумала Ая. В этот раз она тащила за руку незнакомого человека, который бежал с ней по переходу метро. За ними бежали три небритых, изрядно обросших тощих кудлатых мужика, которые сильно пугали Аю и почти до смерти испугали этого... Как его...
Пять минут назад она брела по переходу на Комсомольской, стараясь считать шаги, и увидела, как эти трое прижимают к стене парня ростом не выше ее самой. Он был до того бледный, что совсем посерел. Картину дополняло то, что один из гопников почему-то прессовал его на ломаном английском.
Что, опять эти?..
Иногда Ая делала глупости быстрее, чем думала, в результате теперь нужно было разогнаться и рвануть отсюда подальше. Рвануть никак не получалось, поэтому они бежали, лавируя между прохожими, и удивительно, что их пока не догнали.
Нет, не те! - поняла она, но от этого явно было не легче. Те, не те... Все равно они его бить собирались.
Мелкий мужик в отчаянии застонал и громко выругался на непонятном языке. Свершилось чудо, и толпа шарахнулась. «Наверное, боятся, что мы какие-то шахиды и там опять бомба» - подумала Ая, сообразила, что делать, и крепче ухватилась за него. Он еще громче заорал свои странные слова, стараясь выдернуть руку. Места стало больше.
Извините, пожалуйста. Это было необходимо.
- Быстро! - заорала в ответ Ая и ринулась вперед.
Свист в ушах, вопль десятка людей, треск разрываемой материи, полет... полет, полет, полет... через что-то темное вверх, через качающиеся кроны деревьев, между проводов, бегом по прокуренной лестнице, плечом навалиться на дверь, она качается, вопль, что-то темное, стена...
Приземление.
- Ффух — сказала она, отпуская наконец руку этого... как его... - Извините меня, пожалуйста. - Я не хотела вам помешать. Здравствуйте. Как вас зовут?
Этот... Как бишь его... озадаченно глядел на нее. Пусть хотя бы успокоится, подумала Ая и потерла руку. Он тоже потер руку и пожаловался:
- Вы сделали мне больно! А... Кстати, большое спасибо.
У него был густой иностранный акцент... А!.. Не знаю, которого роду-племени, а все равно знакомо. Он не только компактного размера — оглядела его Ая. Он какой-то нетипично чернявый для этого города и слова у него непонятные. Или он вообще не таджик, не азербайджанец и даже не цыган? Она знала, что между всеми приезжими, цыганами и даже студентами из разных стран постоянно случаются какие-то свары. Или не свары, а эти, как его... Как его... «Повреждение» - всплыло из глубины. «Не могу достать»... Где-то лежал целый пласт данных и прилагающихся к ним слов. Ну ладно, сейчас все узнаем обычным способом.
Уровень страха не поднимался.
Сейчас она понимала, что попала с этим неизвестным в маленькую, темную, ободранную комнату, половину которой занимали ковры. Он оглядывался, пока ничего не понимая. У настоящих такое состояние называется растерянностью, подумала Ая.
Ковры были старые, но не старинные, совершенно советские, типа «его ворсейшество», на стене висел еще один, рядом стояла снятая с петель дверь с облупившейся коричневой краской, а из соседних комнат слышались веселые голоса. На этот раз говорили вполне по-русски, даже без акцента. Часом, не массажный салон? Вроде нет, никто не валяется в обнимку?.. Ая встряхнулась, понимая, что сейчас нужно будет выйти и объяснять хозяевам, откуда они.
Может, у них переезд и дверь открыта? - подумала она, поднимаясь и садясь на ближайший свернутый ковер. Рулоны были внушительного размера, причем ковры на стенах тоже оказались немаленькие. Ая чихнула.
- Меня зовут Джо — вышел из анабиоза иностранец. Ая его поняла, но для неподготовленного уха это звучало как нечто среднее между «Чо» и «Жё». - Я из Мьянма. Я потерял все документы и должен обратиться в пхосольство. Вы не знаетье, гдье находится пхосольство?
- Бирманское посольство — машинально поправила Ая. В ее памяти заворочались все знакомые звуки других языков, но таких там не было. - Увидим. Вы так хорошо говорите по-русски?
У менья русськие корни — похвастался он. - Бабушька.
- Чхи!
- Чхи!
- Ох ты елки ж... - внезапно громко и радостно сказал кто-то, откидывая закрывающую вход занавеску. - А вы тут кто?..
Ая сжалась в комок.
- Мы просто пришьли — уверенно сказал Джо и встал.
В проходе стоял здоровенный бородатый мужик в тельняшке и камуфляжных штанах, и в одной руке у него был длинный узкий нож. Ая подумала, что нужно издать какой-нибудь звук, который обозначит их мирные намерения. Что в этом случае нужно сделать? Взвизгнуть?
- У кого пластинка заела? - удивился бородач и завертел головой.
- Не дьелай ей плохо — все так же уверенно сказал Джо и сделал шаг вперед. - Она спасьла мне жизнь, которая.
- Которая?.. - озадаченно спросил мужик. - Э! Вас как зовут-то?
- Менья зовут Джо — представился Джо. - Я из Бирмы. Я потьерял все документы и должен возвратиться в пхосольство... Обратиться в пхосольство. Где находится пхосольство в Москьве?
- А?..
- Гдье находится пхосольство Бирмы в Москьве? - упрямо повторил он. - Мьянма. Если правильно.
- Что?
- Вам как сказать, чьтобы было понятно? Если нужьно, я скажу оба слова.
Мужик растерянно махнул рукой.
- Да выходите...
Выйдя из комнаты с коврами, они попали в светлый коридор, а оттуда в замусоренную кухню. На кухне за столом, заваленным нарезанными и еще не нарезанными овощами, пакетиками специй, сидело человек шесть, в основном, с кружкой пива. И еще почему-то с книжками. В углу был фанерный диван типа «уголок», но разобранный до состояния «два места». На ободранных обоях были нарисованы фломастерами всякие разные картинки, витиеватое граффити «Плутон больше не планета!!!», феи с бластерами и еще какая-то каллиграфическим почерком вписанная муть, по большей части, стихотворного содержания.
Высокий кудрявый парень, сидевший на столе рядом с кухонной доской и накрошенной капустой, читал вслух какой-то справочник:
- Фридрих I Укушенный (нем. Friedrich der Freidige; 1257(1257), замок Вартбург — 16 ноября 1323) , сын Альбрехта II Негодного. Свое прозвище получил оттого, что его мать, Маргарита, дочь императора Фридриха II, убегая от своего мужа, жестоко обращавшегося с нею, при расставании с сыном, во время судорожных рыданий, укусила ему щеку. Брак и жена: Фридрих был дважды женат. Первая жена: Агнес Горицко-Тирольская. В этом браке был рожден: Фридрих Хромой. 2-я жена: Елизавета Лобдебург-Арнсхаукская. В этом браке были рождены: Елизавета и Фридрих II Серьезный.
- Ты к экзаменам готовишься, что ли? - не понял мужик.
- Нет, это она готовится, а я так, для мебели — махнул рукой рыжий в сторону девушки. Девушка вздохнула:
- Это тема. В теме есть Укушенный. Сын Негодного. Если ничего не сдам, так и буду о нем думать, во утешение. Ибо это не значит, что жизнь не задалась. Короче...
В это время Ая и Джо вышли на свет, и все уставились на них.
- Посмотрите сюда внимательно!
- А? - икнула девушка.
- Посмотрите внимательно! Кто их вписал! - громовым голосом возопил мужик и воздел руки к потолку. - Мне на них готовить или нет?
- Эть? - вразброд отозвалась вся компания. - Перепел, ты опять перепил?
- А ты вроде приводил кого-то...
- Последний раз спрашиваю: кто их вписал!
- Не я! - заорали все.
- Мне на них готовить или нет, я вас спрашиваю??? - он обернулся к застывшей в неудобном положении Ае и заворчал: - Нет, вы не стесняйтесь, просто внезапные вписчики — это как-то не всегда вовремя. Вы жрать будете?
- Жрать будьем — все так же уверенно сказал Джо. - Нас никто никуда не запно. Мы не спичьки. Мы просто пришьли.
На кухне оглушительно заржали.
- Она спасла мнье жизнь — чуть позже сказал Джо, отрываясь от тарелки супа, в который он щедро налил соевого соуса. Ая поклонилась и представилась, вызвав одобрительные аплодисменты. - Я несколько недель уже без...безпилотный.
- Безработный? - не понял Перепел. - Я не понимаю, может, по-английски?
- Я потерьянный — уперся Джо, продолжая говорить по-русски. - Это случилось ньедавно. Я потерьял все документы...
- Ага, и билет на самолет, я понял, а дальше? Тебя обокрали?
- Да. Полиция.. - Он махнул рукой. -Они не отвьели меня в посольство. У менья не было деньег, и я спал ф трубе.
- В трубе?
- В подземльей. В сабвейе.
- Ага, в метро. Да ты что... Как тебя не выгнали?
- Менья выгнали и еще раз. Я начал спать ф парке. Я продавал в пойездах. Я продавал в сабвейе...
- Не-не... Погоди... Ты что продавал?
- Кукол. Я умейю делать кукол.
- Из чего?
- Из ничьего.
Джо взял бумажную салфетку, лежавшую на столе, носовой платок, ловко скрутил из него кулек, взял вторую салфетку, скрутил веревочку, приделал одно к другому, пошарил по столу и нашел крупную деревянную бусину. Бусина уместилась на вершине кулька, а руки Джо начали теребить бумажного человечка, который пустился в пляс. Почти без акцента Джо пропел:
Я колобок, колобок...
Все покатились со смеху. Кудрявый парень подошел и обнял всех и Джо, после чего объявил всем:
- Я на работу, пока.
Он хлопнул дверью и ушел.
- У менья был курс славистики — объяснил Джо. - Но я был не уготовлен к грабителям и полуночьникам. Она менья увела суда, и я тут сижу в ваш компаний.
Ая медленно отодвинулась в угол и села на пол, хотя на нее никто не смотрел. Куклы. Надо же, а у него такое доброе лицо...
Перепел взял куколку и при общем одобрении заботливо посадил ее на полку.
Пускай тут и будет жить.
Гость с удивлением разглядывал квартиру, бродя по комнатам. Комнат, кроме комнаты с коврами, обнаружилось еще две, одна большая и одна маленькая - с поломанной мебелью, голым линолеумом и фантазийными занавесками из органзы. На полу валялись одеяла. Было относительно чисто для такого количества народу. Пока все разбредались после обеда, Перепел принялся шинковать то, что лежало на столе, ссыпая овощную соломку в какие-то хитрые емкости.
Ая рассеянно ела свою глютаматную мешанину, сидя на полу и думая о том, как странно быть такой-как-не-надо. Вот она. Ей нужно топливо. Она сделана из пластика и металла.
Но как можно, будучи сделанной из пластика и металла, делать то, что делают все остальные?..
Она восстановила еще часть информации с тех пор, как бродит по городу, не встречая ни ос, ни собак. Часть ее личности больше не поддается контролю, а это опасно. Часть памяти теперь говорила - она мало кому может отказывать, но может проклясть, потому что не могла сопротивляться просьбе, и с тех пор со многими так и сбывалось, если она что-то скажет.
Пока из этого не складывалось ничего, и почему-то не действовал холодный способ размышлений.
Это называется эмоции. Страх и ощущение не своей вины — чужой, но все равно нельзя так, нельзя — гнали ее вперед, водя туда-сюда по местам, хоть один раз увиденным на карте. Это понималось как-то отстраненно, к тому же точно знала, что делать — так же, как с глупыми собаками, которые ее ненавидели, с глупыми людьми, которые подходили к ней знакомиться, а потом готовы были на что угодно и как угодно.
Но сделать иногда ничего не могла. Как сейчас.
Беспомощность? Это новое ощущение? Осознание нового ощущения может повредить?..
Мысли соскользнули из привычного режима в непривычный, где были слова, чувства и множество лишних реакций.
Тьма великая! - раздраженно пробурчала девушка с дивана и впечатала книгу в диван раскрытой стороной.
Ты что, ей же больно! - вступился Перепел, поднял книгу и отряхнул.
Вот именно, тьма великая, подумала Ая и сгорбилась в углу. Мысли потекли беспорядочно, как у настоящей. Книге больно. Больно всем, только не мне. Сейчас эти добрые граждане оставят у себя Джо, потому что он любит делать кукол, а я...
Накатило ощущение, что пора уходить. Праздник для всех остальных, а ты остаешься на улице. Ничего я не могу, ничего я не умею... И Ая подняла голову.
«Действие противоречит логике» - взвыло что-то внутри. «Перечислите список ваших умений, чтобы не выдвигать контрфактического утверждения».
«Человеческое превалирует»
«Неудобно».
«Перечислите список ваших умений заново, чтобы»...
- Я не могу перечислить... - зашептала Ая. - Я ничего не...
Ты чего силу на тарелке оставляешь? - заботливо поинтересовалась девушка. - А?
Ая совсем отставила тарелку, аккуратно положила ложку на пол и встала, потому что надо было быстро взять рюкзак, зайти в туалет, выйти из него, открыть замок и уйти из квартиры, и все так, чтобы никто не заметил, как что-то разладилось. Слишком сильно сжатые веки задрожали, отказывая, и выпустили в протоки жидкость. Глицерин. Почему глицерин течет тогда, когда его не просят? Еще не потекли... Нет, уже потекли...
Это все положено настоящим, а нам это не положено.
Ая! - отвлекся от кухонной заботы Перепел. - Ая, ты чего?
Поток разбился о преграду, за которой начиналось что-то, что она так старательно пыталась успокоить. Почему-то, когда это начиналось,. там всегда были кошки. Один раз, год назад, она увидела замерзшую бездомную кошку, и веки тоже сжимались, пока не отказали совсем.
Ничего ему она отвечать не собиралась, но он действительно рванулся к ней так, как будто она была не какая-то разладившаяся машина, а вполне настоящая, и, если уж ему и книжку жалко, и кошку жалко, то...
...Но кошки. Это почему-то не выходило из головы. Кошки..
Но кто не смог спасти кошку? Кошка была, а ни одного из этих людей там не было. Кошки, если уж на то пошло, не должны замерзать под водостоками!..
Ааааааа... - без слов замычала Ая и крепко вцепилась в кого попало. Дальше захват пальцев заклинило.
Ты чего? - сказал он, рефлекторно обнимая рыдающую тяжелую девушку, которая его не отпускала. - Люди, авария! Караул! Ая, ты чего?
В глазах быстро потемнело. Она знала, как закрываются и открываются красные, слишком человеческие с виду глаза, веки которых не слушались команд и захлопывались по собственной воле, кривится рот, появляются пятна на лице (причина неизвестна) и возникает бесформенная конструкция, которая из обычного биомеханического тела, где билось пластмассовое сердце, почему-то превратилась в неуправляемый мешок с тряпками. Его трясло и подбрасывало.
Глубоко внутри Ая недоумевала. Что это? Почему нельзя контролировать ничего? Почему возможные сбои коммуникации должны так действовать на остальных? Интересно, а настоящие тоже видят себя так?..
Тело не подчинялось командам. Настоящие тоже видят себя так? Настоящие...
Какой тяжелый груз несут настоящие.
Ничего не понятно, потому что разладившуюся машину нужно починить и оставить в покое...
Люди, помогите положить ее на диван, она вообще не в себе. Ая, ты меня слышишь? За-яц! Ты меня слышишь? Ая! Ааая?!!
Что делают настоящие с потерявшими контроль? Если она не ошибается, то они друг друга или отчитают, или будут хором вокруг сидеть и говорить тяжелые слова. Это опасно для настоящих. Это предсказуемо вызывает у них чувство острого стыда.
Все всегда так делают, пока ты окончательно не закончишься — шепнула ей новая часть личности, которая сейчас выкручивала винтом позвоночник и заставляла руки сжиматься и разжиматься, хватаясь за покрывало. Ей бы хотелось прекратить этот бунт органического начала. Но ни руки, ни ноги ее не слушались, и двигаться никуда не...
Чего там вообще с ней? Скорую вызывать? - метались вокруг прозрачные тени.
Спокойно, я биотоки прощупал, у нее вообще истерика!
Это и без биотоков ясно, не видите, человеку плохо.
Что это за самообман? У меня нет никаких биотоков.
Чувство стыда дошло до критической отметки. Она мысленно отметила, какой это интересный опыт. Но ведь разладившихся кукол обычно выкидывают?..
М — промычала Ая, двигая заплетающимся языком. - Д-деталь этой системы нужно выкинуть. Необходимое действие...
Н-не выкинем — сказал Перепел. Ему было как-то не впервой, но так неожиданно на него девушки еще не падали.
Удалите это...
Ну зачем тебя выкидывать? Ты же, это, ж-живая — это, кажется, студентка.
Н-не ж-живая.
Т-ты чего? Живая.. Т-теплая... П-пульс вон бьется... А-а-а, н-народ — заорала студентка - я начинаю заикаться!.. уберите меня отсюда!
Н-не уберем! П-подержи ее хотя бы!
Ее суставы начало заклинивать один за другим.
Эй, она в меня вц-ц-ц-... Люди, отцепите пальцы! - студентка никуда не ушла. - А даже если ты и не живая, мне пофиг.
Н-е-е...
Нарооод!.. - заорал Перепел, сразу прерывая процесс всеобщего заикания. - Народ, а я понял! У нее то же самое.
А, то же сааамое! - почему-то понимающе начали повторять все вокруг. - То же самое... Ага, у меня было, я помню про то же самое! - И кто-то засмеялся, но не зло, а облегченно.
Ужас начал отступать, и Ая уткнулась в нестираную тельняшку, под которой чувствовался обычный теплый настоящий человек. Это был не Перепел, а кто-то другой. К тому же его тело не затвердевало в панике, как доска, когда проливался глицерин, и, значит, опасности в этом не было... Не хотелось бы напугать этих людей настолько, чтобы они попытались ее разобрать на мелкие детали.
Чья-то рука все время гладила ее по голове — не его. Ая хотела поинтересоваться, почему они все-таки вокруг нее сидят, но уже не успела и отключилась.
Вечером, доделав-таки свои вегетарианские изыски и скормив их тусовке, не очень трезвый Перепел объяснял Джо на кухне:
Это самое... Ну... Она у нас теперь будет жить, потому что так нельзя, чтобы она совсем потерялась. У нее явно проблемы какие-то, ну, и это самое. Может, эпилепсия. Я ничего не знаю про эпилепсию. Хорошо, что все обошлось...
Джо вообще ничего не понял в этой чехарде из слов-паразитов и обернулся ко второй собеседнице:
Какое? Something like this, как истерика?
Ага — подтвердила она — something like this. Я на психолога учусь, я знаю. Это вообще такая проблема.
Такайя пробллема — сказал озадаченный Джо и выпил пива. - Проблема. А как вы ее рещаете?
Мы ее просто решаем.
Джо ничего не понял, но собеседница ему хитро подмигнула:
Тебе надо объяснить? Короче...
Пожалуйста, не надо «корочьче».
Ага — хихикнула она. По-видимому, он уже усвоил, что после слова «короче» будет только длиннее.
Ладно, короче не буду. Так вот, короче... хм... Если у человека беда, но он не может объяснить, ему нужно безопасное место, еда три раза в день и штаны. У нас нет денег, но есть безопасное место. И еда иногда.
Ага, а иногда штаны — подтвердил Перепел. - Человеку нужно где-то кантоваться, ясно же. И штаны.
Потом он посмотрел на свои камуфляжные и грустно сказал: - А я скоро вообще без штанов останусь.
- И как вы тут живете без деньег? - поинтересовался Джо. - И что, без щтанов? Это же Россия, тут тьяжело.
- Птицам деньги не нужны! - свистнул Перепел. -Завтра фримаркет.
- Что это такое?
- Ты че, не знаешь?
- Может быть, я цивил — неожиданно сказал Джо. - Теперь объясняй. - Девушка с пивом заржала в голос.
- День варяга — объяснил Перепел. - Пришел, принес свои ненужные шмотки, забрал те, которые тебе нужные. Ну, а если у тебя ничего нет, то просто так приходи и забирай.
- Щмотки... а, вещщи. А про еду фримаркет нет? Церковь и прочее? Благотворитьельность?
- Нет. Благотворительность — фигня. Но можно играть на гитаре в переходе, пока работы нет. Короче...
- Не надо «корочче» - взмолился Джо. - Лучше пива.
- Короче, в отличие от собак, мы всегда приземляемся на все четыре лапы... И ты тоже тут живи.
Я живу... — согласился Джо и немедленно пошел в ванную.
@темы: пакетные войска, роман про Мирона, драконография