Два кармана стрижей с маяка\...- Четыре месяца я не снимал штаны. Просто повода не было.
Я замираю, ожидая, отпуская струну.
Я понимаю - ненадолго ты бросаешь войну.
Твои дороги держат полночь в час полета луны -
Так ждут потерянных солдат, когда приходят с войны.
Но если я опять доверюсь первозданным лучам,
Да не пребудешь ты со мной, моя любовь и печаль,
Не приходи ко мне, я знаю, что зовет мертвеца -
Пусть я буду один, один до конца.
Пускай твои единороги ищут мак на лугу.
Я иногда бываю мертвым, потому что не лгу -
И на придуманном пороге почему-то трясет.
И ты живешь, а я не знаю, для чего это все.
Я еле-еле вырываюсь из неправедных лап,
Я очень-очень устаю, но понимаю, что слаб,
Но все, что любишь, будет взорвано по слову творца -
Пусть я буду один, один до конца.
А те, кто жив, пируют в трюме, пляшут на голове -
И вышивают, вышивают по широкой канве.
Я беспокоюсь, как бы не было широкой канвы.
В пределах атомного сна я не терял головы.
Маяк спокоен, и заря уже, как вор, за углом, -
Пускай последнее, что вижу, будет свет за стеклом,
Как ты уходишь с поля брани, не скрывая лица:
Пусть я буду один, один до конца.
Но ты меня не оставляешь, ты боишься со мной,
Ты идешь со мной, ты воюешь со мной,
Ты постоянно, постоянно говоришь за стеной,
Ты понимаешь тех, кто верил, тех, кто умер со мной.
Ты пробиваешь мои стены, исчезаешь в лучах,
И ты прекрасно понимаешь, кто поставил печать,
Ты не уходишь - не умеешь, держишь сердце-скворца -
Но кто теперь одинок, кто умрет до конца?
Я понимаю - ненадолго ты бросаешь войну.
Твои дороги держат полночь в час полета луны -
Так ждут потерянных солдат, когда приходят с войны.
Но если я опять доверюсь первозданным лучам,
Да не пребудешь ты со мной, моя любовь и печаль,
Не приходи ко мне, я знаю, что зовет мертвеца -
Пусть я буду один, один до конца.
Пускай твои единороги ищут мак на лугу.
Я иногда бываю мертвым, потому что не лгу -
И на придуманном пороге почему-то трясет.
И ты живешь, а я не знаю, для чего это все.
Я еле-еле вырываюсь из неправедных лап,
Я очень-очень устаю, но понимаю, что слаб,
Но все, что любишь, будет взорвано по слову творца -
Пусть я буду один, один до конца.
А те, кто жив, пируют в трюме, пляшут на голове -
И вышивают, вышивают по широкой канве.
Я беспокоюсь, как бы не было широкой канвы.
В пределах атомного сна я не терял головы.
Маяк спокоен, и заря уже, как вор, за углом, -
Пускай последнее, что вижу, будет свет за стеклом,
Как ты уходишь с поля брани, не скрывая лица:
Пусть я буду один, один до конца.
Но ты меня не оставляешь, ты боишься со мной,
Ты идешь со мной, ты воюешь со мной,
Ты постоянно, постоянно говоришь за стеной,
Ты понимаешь тех, кто верил, тех, кто умер со мной.
Ты пробиваешь мои стены, исчезаешь в лучах,
И ты прекрасно понимаешь, кто поставил печать,
Ты не уходишь - не умеешь, держишь сердце-скворца -
Но кто теперь одинок, кто умрет до конца?
Я спер.
почему-то у меня ассоциации с историей про сыщика и царицу ос