читать дальшеНА ПИРАТСКОМ КОРАБЛЕ
На пиратском корабле
Был переполох –
Старый пес на костыле
Капитан подох.
И под смех волков морских,
Как под рев химер,
Капитаном стал у них
Юный пионер.
Прекратился тарарам
На загривке волн.
Всех пиратов по утрам
Будит звонкий горн.
Щетку в зубы будто нож,
За борт крепкий ром.
Саблю – что с нее возьмешь –
Сдай в металлолом.
И не грабит богачей
Ни один пират.
На посудине своей
Речи говорят.
А когда весь пыл пройдет.
Стихнет шум и гам,
Пионер корабль ведет
К светлым берегам.
Но полезные дела
Могут уморить,
И команда удрала
Крепкий ром варить.
С черной меткой на челе
От тоски спились.
Так пираты на земле
Все перевелись.
1965 г.
САДКО
На яровчатых гуслях играет Садко,
И танцует царевна Чернава.
Берег так далеко, берег так высоко,
Что бежать не имеет он права.
Трепыхается солнце в соленых волнах
И о черные днища дробится.
Про Чернаву Садко что-то шепчет монах
И на берег велит возвратиться.
Корабли над Садко жемчуг скатный везут.
Красным золотом бочки набиты.
А монах шепелявит про бесовский блуд.
Про отчизну с разбитым корытом.
А жена у Садко любит жемчуг сладко,
На поминках его веселится.
И былинников мудрых на деньги Садко
Заставляет плести небылицы.
И церкву в честь Садко ставит бойкий монах,
Клобуком свою плешь прикрывая.
Трепыхается солнце в соленых волнах,
Гулко в днища судов ударяя.
Жить с Чернавой Садко повелела судьба,
Ох, и будет любить он Чернаву.
Так Чернава тиха, так Чернава слаба,
Что бежать не имеет он права.
1963 г.
ШАРМАНКА
У ворот кремлевских спозаранку
Заиграла старая шарманка.
Все, кто шел на праздник во дворец,
Смолкли у натоптанных крылец.
Там у застекленного портала
Песенку девчонка распевала.
Лица и габардинах обжитых
Вытянулись будто у святых.
И плыла без дна и без покрышки
Песня, не закопанная в книжки.
И кричала дружное «ура»
Щедрая па правду детвора.
Очередь росла до Военторга.
Воробьи трещали от восторга.
И какой-то персональный вор
Стал молиться, глядя на собор.
Грохнула от радости Царь-пушка.
Вздрогнула Иванова макушка
И давай звонить в колокола
Будто и город ярмарка пришла.
Так играла старая шарманка
У ворот кремлевских спозаранку.
И шатался новенький дворец,
Песнею замотанный вконец.
1963 г.
КОСМОНАВТЫ
Летят космонавты
За горькою правдой.
Земля синеватый берет бюллетень.
Ты встань на котурны,
Достань до Сатурна,
Мозолистый палец в колечко продень.
Лихое венчанье.
Глухое молчанье,
Скривилось пространство под ношей светил.
Все горести наши,
Вес тяжести наши
На звезды кудлатые кто-то свалил.
И в небе и дома
Душа невесома,
Под тяжестью мира кривиться не ей.
Но в небо кривое,
Торжественно воя,
Ракеты уходят, как в царство теней.
Плывите, пилоты,
Забудьте заботы,
Пробейте туманность любых Андромед.
В гуманность пророчеств
Вождей и высочеств
Пилоты плывут без имен и примет.
Летят космонавты
За горькою правдой.
Земля не закрыла еще бюллетень.
Не надо котурнов,
Не надо Сагурнов,
Не надо заламывать шлем набекрень.
1963 г.
* * *
He жалейте вы инаковерца,
Не жалейте на него охулок,
Не жалейте, что бы ни стряслось.
Ведь его пупырчатое сердце
Нежится, как нежинский огурок,
В ласковом рассоле женских слез.
Не любите злую непогоду,
И предчувствий зябких не любите,
Не любите стона хмурых губ.
Эти губы ходят на работу,
Вытянувшись в тоненькие нити,
Ищут, кто их любит, кто им люб.
Не зовите запоздалой ночи,
Не зовите снов ее веселых,
Не зовите нераскрытых глаз.
А глаза смотреть ус тали очень.
Ждут глаза от век своих тяжелых
Легкой верности в последний раз.
1963 г.
НЕЗАКОННЫЕ ЖЕНЫ
Ну, так хватит о женах законных.
Им ли наши печали понять.
Только посвиста вьюг заоконных
Не унять, не унять, не унять.
Сколько по снегу зря мы мотались.
Но – снимались едва с якорей. -
Незаконные жены метались
В бескорыстной тревоге своей.
Ни кола, ни двора, ни квартиры,
Лишь молитва на теплых губах.
Обещали им сдуру полмира,
Матерились беззвучно в сердцах.
Незаконные жены смеялись,
Болтунам оставались верны.
И верны болтунам оставались
Даже после законной жены.
Отчего же теперь наши жены
Болтунов принимают всерьез?
Любят пылко – в пределах закона
И боятся чего-то до слез.
Ну, так хватит о женах законных.
Им ли наши печали понять.
Только посвиста вьюг заоконных
Не унять, не унять.
1964 г.
ГУМАНИТАРИИ
Когда гуманитариям
Починят полушария,
Начнут они, бездельники,
Быстрей соображать.
Заводы полимерами,
Народы полумерами
Начнет интеллигенция
Снабжать и ублажать.
Трехлетние кикиморы
Эйнштейна или Винера,
Сойдя с горшка, уверенно
Начнут опровергать.
Они машины новые
Полупроводниковые
Ругать научат в бабушку
И в Бога душу мать.
Не стоит ополчаться вам,
Полудрузья, на Чацкого,
Закроют полу-Чацкого
Друзья-полудружки.
На полустанки гладкие,
На доски полушаткие
Сегодня полу-Чацкие
Не рвутся от тоски.
На клиньях полумесяца
Дрожит полувозмездьице.
Как полушалок свесилась
Полуда-полуночь.
Так где вы, полу девочки?
На дне вы, полудневочки,
И вполнакала лампочка
Не в силах нам помочь.
И от зари невидимой,
Зари полупредвиденной
На землю полутонные
Легли полутона.
Больную прячет голову
Душонка полуголая,
Одною половинкою
Давно болит она.
Зачем вам полурваная
Земля обетованная?
Как роботы, привыкнете
Вы в ней полулюбить.
И просто ты и просто я
Мы два лишь полуострова.
До полусмерти хочется
Полмира отлупить.
1964 г.
ШЕРШЕ ЛЯ ФАМ
В Шантильи колокольня звонит.
Моя шпага давно не звенит.
Может, хватит у внуков отваги -
Догадаться ж не хватит ума,
Что списал д'Артаньяна Дюма
Вот с такого бретера-гуляки.
Ма шери, мне стаканчик вина.
Пусть попилит немного жена,
Я привык к этим звукам с пеленок.
Ах, месье, доложу-ка я вам,
Шерше ля фам, шерше ля фам.
Кто сказал, что я старый ребенок?
А Мари как всегда молода
И в постели еще хоть куда,
Да и я в грязь лицом не ударю…
Вы не верите? Значит, я лгун?
Вы сказали, я старый болтун?
Бьют в кампаны, месье, при пожаре.
Ма шери, где ж вязанье твое?
Спица - шпаги моей острие -
Притупилась не так чтобы очень.
Почему? - я вопрос вам задам.
Шерше ля фам, шерше ля фам.
Вы не знаете вкуса пощечин.
И грустит и не спит до зари
Моя глупая крошка Мари,
С ней такое бывает нередко.
Ах, писатели!.. Сладкий обман.
Ма шери не попала в роман,
Но попала к Дюма на кушетку.
Так спокойно им было вдвоем,
Что всю правду о муже своем
Рассказала Мари романисту.
Мы пропили рассказ пополам.
Шерше ля фам, шерше ля фам.
Всех нас в юности путал нечистый.
1964 г.
ГДЕ ТВОЕ ОТЕЧЕСТВО, ПРОРОК
Человек ступает на порог,
Теплою щекой уткнется в пристань.
Где твое отечество, пророк,
Где твоя отмычка в связке истин?
В синюю изогнутость ночей,
Как в свое бессмертье, уплываешь.
Ты ничей, не ищешь ты ключей,
Время у знакомых коротаешь.
Ты к себе крадешься точно вор.
От родного дома ключ потерян.
Говорят, что с очень давних пор
Ты чужой жене остался верен.
Ничего от жизни своего,
Все твое – становится чужое.
Для ключа от дома твоего,
Так и быть, найдут жилье большое.
И прицепят к ключику брелок,
Позабыв, что ими был освистан.
Где твое отечество, пророк,
Где твоя отмычка в связке истин?
1964 г.
* * *
В нашем городе, где уборная,
В петлю бросился человек.
Брови черные, губы черные,
Руки белые точно снег.
У чужих сердца будто выжжены,
Посудачили – разошлись.
Ведь на жизнь теперь цены снижены.
А повышены не на жизнь.
Да и где найдешь виноватого -
Всюду правые на земле.
Звезды алые точно атомы
Низко светятся на Кремле.
Нет у матери сына-мальчика.
Сердце мечется под ребром.
Ах, любовь, любовь, злая мачеха,
Злая мачеха с топором.
1964 г.
...Никто с тобой нас из дому не гонит,
Никто в дороге нас не похоронит.
Но мы идем, идем.
1964 г.
СМЕШНАЯ ДЕРЖАВА
Когда устаешь под улыбкою ржавой
Приветствовать походя старую ложь,
Тогда вспоминаешь Смешную державу,
В Смешную державу усталый идешь.
Там небо склонилось над ухом колодца.
И синие звезды на дне шелестят.
Любой над собой в одиночку смеется,
А двое сойдутся, о чем-то грустят.
На стенах короны висят для забавы.
В казне королевской лишь ветер поет.
Так чем же богата Смешная держава,
Смешная держава, веселый народ?
Там песнями платят за хлеб и за воду
И граждан серьезных гам смехом казнят.
Томится в тюрьме патриот по расчету.
И в отпуск уходит последний солдат.
Дозорные башни стоят как жирафы.
Влюбленные молча на землю легли.
Глаза закрывает Смешная держава -
Не могут влюбленные жить без земли.
И падают звезды в колодец, как в бездну
И двое от счастья о чем-то грустят.
Вот так зачинают веселую песню,
Вот так зачинают веселых ребят.
Смешную державу минует облава.
Никто без меня ее стен не найдет.
И вместе со мною в Смешную державу
Лишь тень по дороге устало идет.
1964 г.
Оттуда же:
"До полусмерти хочется
Полмира отлупить".
1964 г.