Кукла с редким именем (То, чего не было)

[MirandaGluk]

Кусок 16
О том, как Мирон учился летать дальше, а Мирей залезла в рисунок и чуть не обломалась, но все кончилось хорошо

А еще если у вас постучали снизу, то друзья постучат сверху и откроют люк, чтобы вы могли вылезти


В СЕРЕДИНЕ ТЕМНОТЫ

Рыжий очкастый человек в камуфляже встал напротив приземистого человека в пиджаке и стоит, ожидая следующего хода.
Сейчас их силуэты подсвечены, и между ними на полу лежит листок бумаги. На нем каракули и чья-то судьба.
Попробуй подобрать — угрожающе говорит очкастый — и мне придется стрелять.
Но ты же не умеешь стрелять — издевается второй. - Ты пацифист.
А я это хорошо изображу — серьезно говорит первый. - Бум-бум! - Он так резко вытягивает палец вперед, что второй отшатывается.
Я их сам подберу — говорит он и наклоняется за листком.
Второй наклоняется за ним и заносит руку для удара.
Тут, конечно, немедленно начинается их любимый театр теней, безумная пляска, которая занимает все остальное время и в которой ничего не видно тому, кто находится снаружи. Внутри не лучше, и тот, кто снаружи, должен это понимать. Потом раздается треск огня и шорох горящей бумаги.
Бесполезно — вслед за ним раздается голос рыжего человека. - Они никогда не перестанут писать все это.
Листок бумаги вылетает из теней невредимым, взлетает и растворяется в темноте.
Оба человека вздыхают.

О СОДЕРЖИМОМ ЧЕРДАКОВ

Вечером Ая держала его за руку.
- Закрой глаза и разбегись! - командовала она.
- Не могу... - опасался Мирон. - Падаю.
- Тогда просто беги!
Мирон пробежал несколько метров, отклонился от курса — и наконец-то исчез.

Ая облегченно вздохнула и набрала его номер.
- Ты где?
- Не знаю... - откликнулась трубка. - Я на какой-то крыше. У меня тут провода, а я держусь за эту... тумбу вентиляции.
- Какую тумбу?.. Сделай еще два шага и возвращайся.
- Мне некуда, крыша покатая... Погоди, я развернусь и сейчас попробую... А-а-а-а-а!..
Он выпал на мокрый газон прямо перед ней, сгруппировавшись, и долгое время лежал, лихорадочно дыша и боясь открыть глаза.
- Эй — сказала она. - Вставай! - сканер показывал высокий уровень адреналина.
- Я не могу!.. - он чуть не заскулил от страха, потом все-таки разлепил глаза и поднялся, держась за бок. - Шива-Ратри-Махаяна, ну у тебя и фокусы!..
Ая ощупала его с ног до головы, проверяя даже дреды.
Все вроде в порядке — объявила она. Мирон опять зажмурился и застонал. - Я просто не понимаю, что тебя сбивает. Научный метод требует подвергать все сомнению и проверять путем эксперимента. Ты успокоил мысль?
- Да. За кого ты меня держишь? Я уже лет пять как медитирую.
- А сердце?
- Да фиг его успокоишь. Но я честно старался!
- А душу?
- Я вообще не понимаю, что ты несешь — устало сказал Мирон. - Вроде бы, тебе этого всего делать не приходится. Ты же такая... Еще более сложносочиненная.
- А, ты об этом — расслабилась Ая. Генератор эмоций опять дал сбой, и на какой-то момент ей почудилось, что Мирон скажет: «У тебя и сердца нет».
Откуда это все? Обидеться?.. Я могу обидеться?..

Он опять жил у Перепела, где обитало еще несколько человек, и, возвращаясь, проверял, не его ли очередь вынимать из кастрюли сбежавшую змею. Уже не приходилось таскать туда-сюда нелепые подарки, закончила свою агонию освобожденная от проклятия фирма «Лубянка», но он знал - рано или поздно жажда странствий возьмет свое, и поэтому пока задержался именно там, где его ждали.
Ая рассказывала ему видение, которое его особенно тревожило в плане жажды странствий — ей часто снился (если так бывает у кукол) огромный взрыв, а потом дорога, ведущая прямиком через звезды. Вокруг висели разноцветные планеты и вращались, как волчки. Интересно, а жажда странствий у кукол случается?

Они поднялись в квартиру.
Ая медленно остановилась, пропуская Мирона вперед. Перед ее глазами возник пляшущий огоньками график эмоций. Из соседней комнаты доносились приглушенные всхлипывания: Перепел говорил с каким-то новым парнем, который вчера свалился на Полянку, совершенно очумев. Как водится, ни жилья, ни работы у парня не было, он только откинулся с армии, его бросила девушка, и теперь он рыдал, как подорванный, не думая о том, что мужику плакать не пристало. А когда вспомнил - Ууу! Еще как пристало - сказал Перепел, помянул девятнадцатый век с его эмоциональностью и увел горе-солдата разговаривать.

На кухне Мирей утешала Володю, который в этот раз не сторожил ни своих, ни чужих детей, а пришел с ней с работы и решил пересидеть этот дождь там, где вписывался Мирон:
- Я уж думал пойти на психотерапию..
- Слушай, психотерапия — это какая-то фигня. Не нужны нам никакие терапевты. Мне Мирия говорила, что даже тяжелая работа — это творчество. И Ежик тоже так думает. Посмотри, вот мы с тобой бегаем, разносим всякую хрень, а потом я рисую, а ты играешь в театре... Черт, кто плещется в ванной ?
- Не знаю. В туалете свет горит...
- Выключи.
- Не могу, там люди. Так в театре тоже временами хрен знает что — ворчал Володя. - Но мы там заряжаем батарейку. Вот это моя батарейка... Где я еще играть буду?
- А тебя больше никуда не возьмут, что ли? - горячилась Мирей. - Ты сам рассказывал, что там ваша мадам вытворяет. Тебя теперь везде возьмут, с твоим-то опытом!
- Рассказывал? - удивился Володя. - Ничего необычного она не вытворяет.
- Ну, орет на всех.
- Ну, орет...

Ая встала в коридоре, не понимая, куда идти. Везде магическим образом оказалось занято. Обычно она как-то не думала о том, что вокруг столько народу. И там, и там... Количество комнат в квартире все-таки было совсем не бесконечным.
- Давай шагнем — вдруг предложил Мирон. - Ну нафиг.
- Давай.. - ответила Ая.
И они взялись за руки и вместе шагнули наугад туда, где оказался светлый, чистый, сухой чердак, на котором возились и курлыкали голуби.
Через три часа они вернулись, счастливые и почти просветленные.

Дома поздно вечером Мирей наконец помыла посуду.
Вечером должен был состояться квартирник по скайпу, в котором участвовали бы Ежик, Мирей, еще пара человек и Мирия. Мирей с Ежиком причесались и сели перед экраном, но тусовка неожиданно рассыпалась — парень из Владивостока отвалился, у Оли барахлила связь, а Мирия просто не пришла.
Ежик начала чертыхаться и впала в депрессию. Они думали включить детям мультики, но потом решили, что это непедагогично, и весь вечер строили с ними какие-то башни из «Лего», хоть Ежик и жаловалась, что это тупо и не подобает.
Все это происходило под ностальгическую аргентинскую музыку, а потом они допоздна обсуждали ирландскую и бретонскую музыку, а также то, что Ежик собирается пойти в какой-то там дом творчества, чтобы у Машки были занятия, а потом просто заснули.
Ночью Мирей проснулась, как просыпаются от вспышки молнии. Сердце колотилось.
Она с трудом доползла до ванной, открыла кран и сунула голову под холодную воду.
В ванную вошла Ежик.
- Что, плющит? Тебе волосы подержать?
- Иди ты — буркнула Мирей, отжимая кудряшки, которые опять кудряшились больше, чем надо. Опять утром будет не расчесать. - Просто мне опять снится черт знает что.
- Какое еще черт знает что?
- Спи — грустно сказала Мирей. - Мама — это я.
- Я тоже мама. Че стряслось-то?
- Пока не знаю.

Утром все проснулись и начали весело шуметь. Мирей заварила себе кофе, положила всем завтрак, пришла в себя и включила комп.

Кошка-без-крыши [10:57]Мири, ты мне снилась, и мне снилось, что у тебя все плохо, но я не помню подробностей, кроме того, что тебя кто-то ударил. В твоей квартире была драка все кричали и потом были какие-то неприятности. Не могу справиться с тревогой. С тобой все в порядке?
Кошка-без-крыши [10:58]С тобой все в порядке? Мирия, прием
Кошка-без-крыши [11:55] прием, как слышно

Она занялась другими делами, проводила Ежика и все время поглядывала на экран — а вдруг?..
Soroka [15:56] Да ты достала уже . Я тебя сейчас из списка вынесу
Что?.. Мирей кинулась к экрану, потом разобрала надпись, и перед глазами на секунду стало темно-темно.
Soroka [15:56]Ты слишком мала, чтобы вообще судить, что у меня. Я тебя видела один раз — на свадьбе, и уже четыре года как ты достаешь меня своим нытьем. Я тебе еще раз скажу, что сильные люди не страдают ерундой, а устраиваются на работу и потом спокойно спят. Вот станешь хоть немного посильнее, тогда и поговорим
Soroka [16:01] не обижайся

Мирей посмотрела на экран еще раз. Потом просто села за стол, оперлась на локоть и решила отдышаться.
Еще и «не обижайся» говорит, ишь ты.

- Гуляааааать! - закричали из-за спины.
- Уж лучше гулять — апатично подтвердила Мирей. И они собрались и пошли.

Ей было очень грустно, но на улице как-никак светило солнце и шелестела листва. Но какое солнце и какая листва, если у тебя на руках висят два малыша? Э.. Черт, что со мной такое, никто же не висит, они давно ходят сами... Как-то мое самосознание отстает в развитии от реальности, решила Мирей. Ни с того ни с сего, а вдруг так тяжело.
Она перестала крепко сжимать руки близнецов, вздохнула и огляделась.

На бульваре детина в клетчатой рубашке уныло ссорился с полиционером. У него с собой было деревце — тонкий прутик, в котором Мирей опознала яблоню. Их хотелось как-то помирить. Мирей начала перебирать способы обратиться к этому человеку в форме, но в голову лезло только «уважаемая ментура», и она хихикнула. Кто их только придумал, и тех, и других.
Белобрысый «саженец» обернулся на смех, и Мирей поперхнулась. В его лице было страдание. Натурально, ей-богу, это называется страданием. Ничем другим не назовешь. Поэтому, как Мирей ни боялась, она все-таки напустила на себя решительный вид и подошла к человеку в форме.
- Перестаньте уже к нему приставать. Это волонтер по благоустройству.
- Женщина, какие волонтеры, а? - обернулся сердитый мент. - У меня никаких указаний на это нет. Идите, куда шли.
- Это волонтеры — упрямо повторила она бабушкиным голосом. - Засаживают бульвар там, где хулиганы ломают кусты. Это часть программы по озеленению города. Я здесь всю жизнь живу. Я знаю.
- Откуда мне знать, что вы здесь живете? Покажите паспорт! Может, вы вообще здесь квартиру снимаете.
- А если бы снимала, что тогда? - рассердилась она. - Я что, не могу видеть, что вокруг происходит?..
- Мент посмотрел на нее, не решаясь прогнать. Все-таки два мелких ребенка и все такое...
Мирей все-таки достала из ксивника паспорт.
Он взял его, пролистал и отдал обратно. Сказал «женщина, вы слишком много себе позволяете» и ушел.
Мирей не ожидала, что он уйдет, и поэтому растерянно замолчала.

- Спасибо — сказал человек в клетчатой рубашке, взял саженец и тоже ушел, но недалеко. Он был совсем не похож на того урода в парке. Она следила за тем, как он копает яму, и ловила себя на том, что боится — а вдруг он подойдет и начнет ее агитировать за посадку деревьев? Как тогда отказаться? Убежденные люди, особенно если это активисты, не принимают никаких отмазок и думают, что все, кто не с ними, те против них, вдруг это активист какой-то? Но агитировать ее никто не начал.

Я хочу выставку, подумала Мирей. Не буду я ни в чем участвовать, я выставку хочу...

Вечером Мирей рисовала.
Точнее, Мирей рисовала стол с едой. Это было даже не совсем по наитию, а еще и по необходимости: работы больше не было.

На столе громоздились какие-то припасы, еще не оформившиеся на вид, но она знала, что это не обязательно, главное, чтобы их было много.
Стол был деревянный, тяжелый.

Картинка получалась неплохая.
Может быть, если войти в нее, то можно будет не только отдыхать там, а утащить в реальный мир хотя бы немного еды? Ведь нарисовать можно все, что угодно.
Но картинка была какой-то неполной.
Мирей задумалась, и рядом, под столом, проявились очертания брусчатки. Стол на ней стоял немножко криво. Но брусчатка означала, что рядом должен быть город.
Значит, стол стоит в городе. Мирей нарисовала очертания ратуши, а сверху — синее небо. Это захватило ее, и она продолжала рисовать дальше — по бокам поднялись кованые фонари, вокруг площади появились дома, а в окнах домов сияли настоящие стекла. А в стеклах, совершенно вне зависимости от воли Мирей, появилась настоящая двойная радуга!
Это здорово, решила Мирей.
Теперь стол стоял на площади, окруженной со всех сторон домами. Было ясно, что он довольно большой. Увлеченная Мирей пририсовала на нем большую бутыль с вином, оплетенную то ли лозой, то ли веревкой — нельзя же детализировать так мелко — жареного поросенка, глиняные миски, которые были наполнены фруктами и прочими дарами природы, и большую виноградную гроздь. Это чем-то напоминало фламандцев.
Но ведь там должны быть люди!
- Люди! - воскликнула Мирей и начала рисовать людей.
Теперь вокруг стола стояло несколько человек, а в отдалении веселилась толпа — у стола стояли и на него смотрели богатый горожанин в своем отделанном мехом одеянии, его почтенная жена в теплом платье и чепце, несколько веселых мальчишек, купец и, конечно же, собака. Собака уже примеривалась к свисающей со стола гирлянде сосисок.
Мирей стало обидно за то, что люди как-то не спешат попробовать все это изобилие.
Нате вот — сказала она и пририсовала купцу большую двузубую вилку.
Рисунок двинулся, тени поплыли...
Ага, сообразила Мирей. Можно.
Под ее босыми ногами оказалась влажная брусчатка площади, остывающей после долгого дня. Дохнуло холодом, и над головой заиграло всеми красками закатное небо. Заблестели цветные стекла в домах. На нее обрушился поток запахов — приятных и неприятных: то ли зацветшей воды в канале, то ли собачьей шерсти и жареного мяса из кабака, то ли больных людей, то ли свежевыпеченного хлеба.
Пробегающий мальчишка показал на нее пальцем.
Она оглядела себя и вспомнила, что на ней легкое летнее платье. Платье было до колен и совершенно не подходило для праздника примерно шестнадцатого века. Это все равно, что идти на официальную встречу в драном купальнике.
Ничего, сказала Мирей и подняла повыше подбородок. Наверное, они узнают свою создательницу?
Она решительной походкой пошла вперед.
На мостовой валялся всякий мусор, на который было неудобно наступать. Прохожие шли и стучали деревянными башмаками. Ага, вот зачем у них такие деревянные башмаки, как же — подумала Мирей. Она храбро подошла к толпе и стоящим у стола людям — и очень удивилась, когда первый же увидевший ее оборванец улыбнулся и свистнул.
Акварельные люди вблизи оказались не такими уж детально прописанными. Например, смуглая рука мальчишки, который свистел в два пальца, состояла из нескольких мазков. У горожанина, который обернулся, взяв под руку жену, было мастерски передано ошарашенное выражение лица — сплошные белила, кадмий красный светлый в различных оттенках и охра. Ну, это хорошо, это хотя бы старательно.. - подумала Мирей. Но не успела она это подумать, как он и его толстая спутница сдвинулись вбок, закрывая стол.
- Эй! - сказала Мирей. - Вообще-то, это я вас нарисовала! Я хочу веселиться на вашем празднике и попробовать что-нибудь с вашего стола!
Но большой крестьянин, которого она только наметила сбоку, заступил ей дорогу и ухватил за руку. Пальцы у него были карандашные, но вполне человеческие.
Отпусти меня! - сказала Мирей и тряхнула рукой. Пальцы разжались.
Музыка все еще звучала, но начала плавно отдаляться — как будто музыканты отошли на несколько шагов, не прекращая играть.Мальчишки сошли со своих мест и заплясали вокруг, размахивая своими смешными шляпами. От толпы к тому месту, где стояла Мирей, начали двигаться, плывя по мостовой, матрос, ремесленник и еще кто-то, кого она не дорисовала. Раздался смазанный смех и рубленая речь, похожая на фламандскую, как она ее себе представляла — речь, в которой было ничего не разобрать. Залаял пес, припадая на передние лапы, но его было почти не слышно в уличном шуме. Больше ничто не нарушало покой мирного города.
Остальные продолжали веселиться и танцевать на площади под фонарями.

- Да вы же не совсем настоящие — сказала Мирей. - Что вы делаете-то?
Но они были вполне материальны — стражник, который стоял на углу, уже спешил сюда, покачивая большой алебардой.
Толпа качнулась в их сторону, и Мирей с досадой поняла, что придется уйти — так же, как и пришла.
Черт, лишь бы только дойти до края картины... Она опять высоко задрала голову, чтобы слезы не вытекали из глаз, повернулась и пошла обратно — не люблю я вас такими, дескать, живите, как знаете.

Но эти люди все-таки оказались не такими бессовестными. Мирей догнали дети и вручили ей свежую булку. Горожанин, который так грозно стучал палкой по камням, протянул ей руку и вручил несколько золотых монет. От толпы отделилась и побежала к ней девушка в зеленом платье, в белых бусах, и принесла ей гроздь винограда. Последним оказался пес, ткнувшийся ей в ладонь мордой — он нес гирлянду сосисок, которая тянулась за ним по мостовой. Бежал, значит, старался...
Огорченная Мирей вздохнула, обернулась в сторону дома, а потом взяла и зарыдала. А когда перестала, то увидела себя сидящей рядом с мольбертом, в закрытой комнате, и ничегошеньки не было у нее в руках — ни булки, ни мяса, ни винограда...

Раздался звонок в незакрытую дверь, потом зверский скрип, и вошла Ежик, неся на плече Машку и толкая коляску. Вокруг нее запрыгали дети.
Я тут немного печенек принесла — сообщила она, раздеваясь. - И курицу купила у станции. Бери скорей, а то я ее уроню. И вообще, чего ты сегодня грустная такая?