В глубине материка, на равнинах, говорят, что Побережье - мирное место, потому что люди там очень вспыльчивые.
На Земле тоже говорят, что у нас мирно, только просто так.

Вот честное слово, мы мирные. Ну, войны бывают, бывали примерно пару раз в сто лет, как же без этого. Сейчас мирно.
Ну, раньше, в давние времена, города воевали между собой по пять раз в год, как некоторые. Ну, бывало.
Город на город - да.
Но не род на род, не до полного истребления. Это запрещено.
На равнинах проще. Бывает, что кто-то имперские дни вспоминает, агитацию заколачивает. Соберет сторонников, двинет в старую столицу и ну себе речи произносить. Поговорят-поговорят - и либо разойдутся, либо им предложат пару мест. Им тоже теперь не надо.
А если у тебя пол-земли волной смоет, ты чем будешь заниматься - жизнь спасать или соседа убивать? Ну-ну.
Некоторые говорят - соседа убивать. И даже кушать. А вот у нас почему-то так делать не стоит. Потому что когда конец света случился и весь север водой окатило, беженцев с севера сначала грабили и убивали, а потом за такое убийство начали казнить. Потому что дорога вдоль берега была для всех открыта, и ясно было - по ней идут беглые мастера и несут в себе то, чего нет у других, а кто этот закон хоть как-то нарушит, тому смерть.
Человек несет в себе не только мастерство.
Человек несет в себе память, и память не только свою.
Если человека убить просто так, ничего не будет. Но если людей на Побережье убивать пачками, ничего от нас не останется. Вырежешь город - и город исчезнет из мира людей, если никого из родных у его жителей не осталось. Есть точка на карте, есть призраки над развалинами, но памяти о городе - нет. Некому смотреть глазами его жителей, некому ходить по его улицам, некому впустить в себя ветер. И призраки ходят по чужим дворам, вставшим на месте прежнего пожара, и просят перенять хоть что-то, если больше некому. Хотя бы песню сложить.
На войну уходили, если семья большая, один, два, три человека из маленького рода. Если большой, другое дело. Но чем больше живых людей в роду, тем крепче память, и чем больше между собой роднятся, тем лучше - так выходит целая карта, и вся история Побережья может стать перед тобой, хорошо видна и осязаема.

Конец света - это когда весь город волной смыло, под воду ушел или еще чего там.
И еще конец света - это когда помнят, как это делается.
Вот у нас хорошо помнят, как делается конец света.
Когда люди собираются рассматривать сны и показывать их тем, у кого память не такая сильная, всем хорошо видно, какая бывает резаная история. Его книга памяти - с вырванными страницами. В книге его памяти не хватает брата, матери, сестры, тетки, деда, родни всякой. Когда выживает кто-то один, и родня его не рассеяна по Побережью, как сейчас, а гибнет вся, как тогда, не все ему достается. Историки правы: нельзя устраивать большой войны. Погибнет история - погибнут карты, сказания, останутся одни знаки. И кто будет их читать?
Книги пишут не об этом, и никто не пишет книги так, чтобы в них все передать, что видно в памяти. Никто на Побережье - не писатель. Только сказитель. Только создатель песен.
Да, остается еще песни писать, но не все умеют писать песни.

У вас тут все про конец света, а мы свой конец света пережили, и, надеемся, что еще не раз переживем, и хрен с ним.