Если посмотреть на карту средней области Побережья, то сначала увидишь кусок пустого неба: это кто-то пролил тушь, и линия берега почти стерта там, где откуда ни возьмись поет голубое поле. Эти школяры всегда ужасно небрежно обращаются с картами.
Дальше, выплывая из-под огромного пятна, появляется берег и цепочка разбросанных на нем городов, каждый из которых в прошлом - отдельное государство.
Их зовут Элеш (по имени основателя или основательницы), Рем (назвали как кусок веревки, только иначе), неназванный (теперь его название никому не нужно), Ирги (причал), Камень (потому что стоит на большой скале), Ист (там, где маленький залив и волнолом, хотя где его нет) и один большой, о котором я расскажу позднее.
Между ними есть еще много маленьких, а в глубине - те белые города, о которых слагают поэмы (хотя иногда жалеют об этом). И все города, стоящие над морем, когда-то ссорились между собой, а то и объединялись, что хуже ссоры.
Если посмотреть на то, как людей с моей родины захватывают идеи, становится понятно, что идея поглощает человека целиком. А иногда она превращается в квест, который стоит выполнить очень дорогой ценой.
Например, идея строительства белой каменной стены вокруг города, который к нашему времени остается безымянным, была совершенно чужда правителю со странным именем Сериге до той поры, пока он не увидел сон, в котором волны, пришедшие со стороны суши, лижут эту стену, но отступают.
Что за волны со стороны суши? Непонятно.
Время относительно мирное, а если бы и война, то война в этих краях не настолько кровава.
Камень в окрестностях - обычный, серый или черный. За белым, как за мрамором, нужно ехать по торговому тракту довольно далеко. А стоит он гораздо больше, чем в здешних краях стоит мрамор.
Неназванный - чуть ли не самый маленький из городов-государств Середины, и денег ему хватило ровно настолько, насколько хватит терпения всех, кто связан с его судьбой: жителей, торговцев, пиратов, собирающих дань. Город-государство Ирги, находившийся немного далее по изгибу лука, старался в те времена по мере сил придавливать соседей, а то и расширять свои земли. Иначе как пиратством я это безобразие назвать не могу. Ведь мимо некоторых берегов так просто не проплывешь.
Тем не менее правитель отдал приказ.
Стену строили три года. За это время люди потеряли многое, а оставшиеся подняли мятеж. Но стена была достроена. Достроена на диво быстро, если принять во внимание, как тогда строили. Из-за того, что больше заботились о замыкании круга, а не о хорошей работе, стена была невысокой: два-полтора человеческих роста.
Через месяц после мятежа, когда правитель был заперт в собственном доме, а горожане все еще веселились, решая, что с ним делать, грянула чума. Она обошла иргийцев, но выкосила Камень, Ист и подобралась к неназванному.
Неназванный, что удивительно, выжил.
От чумы умер только правитель с семьей, к которому впустили больную служанку. Умер он счастливым, потому что достроил стену. Возможно, если бы он выжил, то его бы назвали провидцем и поклонялись ему. Но вряд ли людей спасает трата государственных денег, стычки на улицах и порошок из белого камня.
Так как между стеной, небом, чумой, иммунитетом, государствообразующей наглостью иргийцев, ужасом правителей перед собственными снами, тем, как я записываю куски собственной истории, и тем, как покорно люди, готовые на бунт, продолжали строить разоряющую их стену, нет никакой возможной связи, кроме упрямства, я думаю, что вся эта история - о феерическом упрямстве ослов, которые верят в какую-то идею, доводят ее до конца, остаются в истории и заставляют других делать что попало, а также умирают за это.